Книга Осколки - Наташа Загорская

— Понятно, — кивнул Рейджен. Он пожевал губами, нахмурился.

— Тебе стоит покинуть поместье, — наконец конкретизировал свою мысль.

— Что? — Кристиан удивленно воззрился на друга. — Ты сейчас о чем?

— О том, что это опасно. А рисковать единственной защитой против Разлома, — Рейджен покачал головой. — Я не могу этого допустить. Если с тобой что-то случится, то граница падет, твари вырвутся из Разлома… наш мир…

— Я не хочу об этом слышать, — резко перебил друга граф ШиДорван. — Как не собираюсь и возвращаться назад. И не тебе сейчас читать мне нотации и учить жизни. Показывай, куда надо идти.

Рейджен еще раз внимательно осмотрел друга. Он мог сейчас заставить Кристиана отступить. Мог. Использовал бы не совсем честный прием, сумел бы уговорить Дорину или ее внука, чтобы те увезли с собой и графа… Но делать этого не стал. Понимал, что сам не справится, не выстоит против той опасности, что притаилась за дверью, ведущей в винный погреб.

Усмехнулся этим своим мыслям и, развернувшись, толкнул дверь. Первым начал спуск по легко поскрипывающим деревянным ступеням. Кристиан не отставал, лишь щелкнул пальцами, вызывая магический огонек, чтобы тот освещал пространство — переломать себе ноги или свернуть шею за шаг до настоящей опасности было бы просто глупо.

Вход в подземелье, оставшееся после древнего мага, нашли, что удивительно, совершенно без проблем. Видимо, ведьма торопилась, раз не стала его маскировать — темный провал в полу не был прикрыт ничем.

— Ну, что, — беззаботно поддел плечом друга Кристиан, когда они остановились перед зияющей в полу ямой, — нам с тобой не впервой рисковать своими шеями ради неизвестной опасности. Давай пойдем туда и заставим эту ведьму поплатиться за все, что она натворила.

— Пойдем, — кивнул Рейджен и первым начал спуск. Но, не успев сделать и нескольких шагов, остановился и снова обернулся к другу. — Нам нужна помощь. Вдвоем мы не справимся — я это понимаю. Но… может быть, есть возможность, хоть какая-нибудь… ты меня понимаешь…

— Я отправил вестника Лиаму, — тихо сказал Кристиан. — Не уверен, что тот его получил, как не уверен в том, что он сможет что-то сделать. Пока новости из Пограничья дойдут до столицы пройдет очень много времени. Власти не успеют. Ни акторы Тайной службы, ни инквизиторы — они просто не успеют, даже если хозяева этого поместья отправят гонца в ближайшее расположение ордена. У нас нет надежды на помощь.

Рейджен слушал друга, кивал в такт его словам, а когда Кристиан наконец-то замолчал, вскинул голову и посмотрел ему в глаза.

— Ну, что же, — расплылся в шальной улыбке бывший глава службы безопасности Дорвана. — Нам с тобой не привыкать рассчитывать только на себя и друг на друга. Идем… брат.

Глава 21

Анна чувствовала, как ее сознание расщепляется на тысячи кусочков. И каждый из этих кусочков воспринимает происходящее по-своему. А вот целиком картинка никак не складывалась. Слишком нереальной она была. Неправильной. Ненастоящей какой-то.

Круглое помещение. Каменные стены, на которых в металлических кольцах крепились горящие факелы, пол и потолок. В центре возвышение тоже из серого камня, на котором лежит человек. Анна даже не сразу поняла, что это был шиисс Найтвиль. Она просто видела тело мужчины, неподвижное, лежащее прямо, с вытянутыми вдоль туловища руками. Взгляд ее скользил по нему, отмечая такие невероятные детали, как босые ступни и волосатые ноги, торчащие из-под дорогого бархатного халата с золотыми кистями. Руки мужчины, лежащие ладонями вниз, и толстые, покрытые короткими волосками пальцы. И почему-то именно эти пальцы притягивали к себе ее внимание. Они казались важными. Почему?

Может, все дело в том, что сразу Анна решила будто бы этот мужчина мертв. А когда присмотрелась, к пальцам же, заметила, что они слабо подрагивают. Едва-едва, но этого хватило, чтобы понять — мужчина жив. Но как долго он еще продержится? На сколько хватит его сил? Этого Анна не знала.

И не могла заставить себя оторвать взгляд от этих пальцев. Долго не могла. Затаила дыхание и позволяла себе слабый вздох только когда могла различить их очередное шевеление.

Страшно было. Жутко.

И хотелось развернуться и убежать. Спрятаться где-нибудь, где нет ни этой странной комнаты с факелами по стенам и алтарем. Где нет едва живого мужчины, который казался очень-очень знакомым. Где не было шииссы Орин ШиМаро, которая стояла перед возвышением и что-то шептала.

Впрочем нет, Анна не была уверена в том, что губы Орин двигались. Она-то и посмотрела не нее мельком. Бросила испуганный взгляд и отвернулась сразу же, как только рассмотрела, что перед шииссой лежит кинжал. Тот самый кинжал, которым Орин убила Дарэю. С черным камнем в навершии, внутри которого переливалась самая настоящая тьма. Она клубилась внутри своего вместилища, словно бы пыталась выбраться наружу, но не могла расколоть стенки своей темницы. Анна только разочек взглянула на этот кинжал и тут же отвела глаза, испугавшись, что тьма может ее заметить. Он казался живым, этот туман, заключенный в обычный камень.

Сосредоточилась на шииссе Найтвиле. И продолжала с замиранием сердца ловить каждый его вздох, каждое движение пальцев. Это казалось важным.

Чудилось, будто бы, пока он дышит, пока подрагивают смеженные веки, пока пальцы его шевелятся непроизвольно, ничего плохого не случится. Все дело было в нем. Да, именно так и никак иначе!

Пока жив шиисс Найтвиль, не произойдет ничего непоправимого. Главное — чтобы он жил, дышал, шевелил пальцами. И тогда будет не важно, что в груди его торчит клинок. Почти такой же как тот, что лежал перед Орин. Только камень там был иным. Не черным, с заключенной внутри тьмой, а красным. И он пульсировал. Анна сразу не поверила своим глазам. Подумала, что ей померещилось, но затем присмотрелась. Красный камешек и в самом деле пульсировал. Он тоже был живой.

И Анна старалась на него больше не смотреть. Страшно было. Казалось, то, что живет в нем, может ее увидеть и дать знать Орин или этому ее слуге, что стоял у выхода, виднеющегося на противоположной стене. Он просто стоял, скрестив руки на груди, и смотрел прямо перед собой. И словно не видел ничего вокруг. На грубом лице его не проявлялось никаких эмоций, словно бы и не живой человек вовсе, а каменная статуя.

И Анна боялась еще и того, что он тоже может ее почувствовать или увидеть или как-то понять, что она не лежит в той камере, где они ее бросили. А сидит здесь, скрючившись, и прижавшись к каменной стене, и наблюдает за ними. И тогда…

Нет умирать Анне не хотелось. Ей хотелось жить. По-прежнему хотелось выбраться из этого подземелья, упасть в снег и лежать там, чувствуя холод, смотреть на звездное небо, ощущать на мокрых от слез щеках покалывание от мороза. Анне хотелось жить. И она собиралась сделать все от нее зависящее, чтобы выбраться отсюда. Правда, она не представляла себе, что именно ей делать, но продолжала таиться в тени и наблюдать. Выжидать. Пытаться понять, когда он наступит — тот самый переломный момент.