Книга Астровойны - Олег Синицын

— Враг опутал нас своими сетями, — наконец молвил Шахревар. — Мы должны немедленно убираться с Ковчега. Действовать нужно быстро. Времени в обрез. Орки вскоре заметят пропажу одного из грязнокровых братьев.

— Но в пирамиде остался ихор, — напомнила Серафима.

— Проклятье! — Шахревар взялся за лоб, на щеках вздулись желваки. — Я как-то забыл про него.

Для опытного воина он допустил чересчур много ошибок за последние дни. Привез на Ковчег ихор, который теперь рискует оказаться у врага. Подставил Серафиму. Не распознал приближение орка. Неужели он стареет?

— Значит, так. Я попытаюсь захватить орочий корабль. На нем мы сможем покинуть Ковчег.

— Но как же ихор? — напомнила Серафима.

— Да, конечно, — смутился паладин. — Сначала я спущусь за ним в хранилище.

— Это могу сделать я, — сказал Думан, оторвавшись от решетки. — Мне прекрасно известны все коридоры и закоулки пирамиды.

— Отлично, так и поступим, — заключил Шахревар. — Тогда я отправлюсь на посадочную площадку.

Он повернулся к Серафиме.

— Вам придется остаться здесь. Ненадолго. Так, Думан?

— Мне нужно тридцать минут.

— Мы будем ждать, — ответила Серафима.

Телохранитель вытащил бластер, проверил в нем заряд, проверил, как работает система наведения, направив луч прицела на стену. Думан подтянул ремни доспехов, проверил, как двигаются руки, не мешает ли ему что. Оба рыцаря встали возле решетки, их плечистые статные фигуры выделялись на фоне зелени.

— Пожалуйста, укройтесь в глубине, — попросил Шахревар тех, кто остался. — Там темно и вас не будет видно. Решетку я запру и создам иллюзию видимости дальней стены. Снаружи будет казаться, что темница пуста.

Думан отпер решетку.

— Да, и следите за этим… — Паладин кивнул в сторону Даймона. — Прежде он помогал оркам. У меня нет уверенности, что он не захочет помочь им снова.

В глубине пещеры стояла непроглядная темень, и только по голосу можно было понять, где устроился Антонио, в какой стороне стояла Нина Гата, где приютились служанки. От родника тянуло сыростью. Почему-то именно его одинокое журчание пугало Серафиму даже более, чем резкие выкрики черноликих солдат, шныряющих по Ковчегу там, снаружи. Унылый звук навеивал недоброе предчувствие о том, что ушедшие рыцари-защитники больше не вернутся.

Однажды мимо решетки прошел орк. Она прекрасно разглядела его черный шлем, с которого свешивалась копна нитей с нанизанными на них мелкими косточками которые побрякивали на каждом шагу. Очевидно, он куда-то спешил, поэтому лишь глянул в темноту, пнул по решетке и скрылся. Серафима выдохнула с облегчением.

— Извините… — вдруг услышала она голос пленника. Скорее всего, он обращался к Антонио, который должен был находиться неподалеку от него. — Вы не могли бы рассказать, что произошло?

— Ты хочешь об этом знать? — Это действительно был Антонио.

— Мне очень не по себе. Ведь знаете: одна из самых мучительных пыток, которая существует на свете, это пребывать в неведении.

— Занятная мысль. Ты сам придумал?

— Мой отец! — ответил Даймон с нескрываемой гордостью. — Он прочитал столько всяких книг, что иногда становится жутко с ним разговаривать. Он очень умный… — Юноша на мгновение замолк. — Но все-таки расскажите. Как же паладины позволили захватить Ковчег?

— Паладины попали в большую беду, — ответил Антонио с сожалением. — На их помощь более нет надежды.

Даймон подавленно замолчал. Антонио ткнулся затылком в холодную стену и закрыл глаза, собираясь хоть немного подремать.

— Извините, — вновь подал голос пленник, — пока вы не спите, можно еще вопрос?.. Что сейчас творится в Бутылочном Горлышке?

— Не разговаривай с пленником! — раздался из глубины пещеры голос Нины Гаты.

— Хорошо, не буду. — Антонио умолк, но тут же встрепенулся, позабыв об обещании. — Погоди! Ты что, видишь в темноте?

Серафима, прислонившаяся к колонне, образованной сросшимися сталактитом и сталагмитом, с интересом повернула голову на разговор.

— Немного вижу, — ответил Даймон. — Мы же Звероловы. В лесу часто приходится устраивать засады впотьмах. Мой брат видит во тьме намного лучше меня. Он вообще очень талантливый. Жаль только, что он не захотел быть звероловом. Отец из-за этого очень расстроился.

— Понятно… Э-э, видишь ли, о ситуации в Бутылочном Горлышке мы знаем лишь то, что видели своими глазами. Орочий флот каким-то образом зашел с тыла и…

Серафима вдруг услышала снаружи завывания двигателей. Сердце радостно подпрыгнуло в груди. Девушка подумала, что Шахревар уже ведет сюда орочье судно.

Но она ошибалась.

Когда сиятельная дочь выглянула наружу, то и в самом деле увидела судно. Но, пролетев над пещерой, оно зашло на посадку возле орочьих звездолетов.

На Ковчег прибыл новый гость, который разительно отличался от остальных. Иссиня-черные борта были расписаны серебристой вязью незнакомого языка. На фюзеляже ни единого орудия — не предусмотрено даже мест для установки. Приземляющийся шаттл перевозил особ, которые не летают без охраны.

Он скрылся за мешаниной ветвей, затем появился вновь и опустился как раз напротив пещеры. Антонио вышел из темноты и, несмотря на гневный шик Нины Гаты, приблизился к решетке. Спустя секунду к нему присоединилась Серафима. Проходя мимо того места, где был должен сидеть Даймон, она почувствовала на себе его взгляд.

По трапу сначала спустились два десятка солдат — судя по синим комбинезонам, элитная гвардия. Они выстроились по обе стороны от трапа и замерли в ожидании.

После долгих томительных секунд, когда Серафиме и Антонио показалось, что из шаттла больше никто не появится, на трап ступило существо.

Его мертвенно-бледная голова была абсолютно лысой волосы остались лишь на подбородке, собранные в козлиную бороденку. На бледном лице горели видимые издалека агатовые глаза. Существо начало медленно спускаться по трапу, вальяжно опираясь на трость.

— До чего же мерзкая тварь! — Антонио передернуло от отвращения.

— Разве ты не узнаешь его? — глухо спросила Серафима. — Это же он. Взгляни на трость.

— Бог мой! — вырвалось у Антонио. — Невозможно поверить… Насколько же он отвратителен был внутри!

— Это Мария. — Рядом оказалась одна из служанок — та, которая угадала присутствие Натаса в Храме Десигнатора.

— Мария?

— Его трость — змея-оборотень. Недобрые люди, алчущие сокровищ, погубили ее мать, великую Сигизмунду. И тогда Мария поклялась мстить людям до конца веков. В одном ее укусе содержится яд, в другом — противоядие. В книгах Ирахиля говорилось, что ее ненависть была столь велика, что она сделалась добровольной рабыней одного сильного существа. Только там не было сказано, что этим существом является…