Книга Зоя - Даниэла Стил

Но через несколько минут она уже забыла о своих колебаниях,увлеченная его рассказом. Он описывал год своего пребывания в Джорджии натекстильной фабрике, признавшись, что не понимал ничего из-за сильного акцентаюжан и в конце концов, словно бы в отместку, заговорил с ними на идиш. Зоязасмеялась, живо представив себе, как это выглядело, а потом стала слушать егорассказ о семье. Его мать была, по-видимому, такой же деспотичной, как и еесобственная, хотя происхождение у них было совершенно различное.

— Наверное, все русские женщины одинаковы, —пошутила Зоя. — Впрочем, моя мать была немкой. По счастью, бабушка мояоказалась совсем другой — д рой, сильной, с ней всегда можно было договориться.

Я обязана ей жизнью — во всех отношениях. Думаю, она бы вамочень понравилась.

— Не сомневаюсь, — согласился Хирш, а затем, не всилах больше сдерживать себя, сказал:

— Вы удивительная женщина. Жаль, что я не встретил васмного лет назад.

Она рассмеялась.

— Возможно, тогда я бы вам не понравилась. Невзгодыусмиряют человека; раньше, наверное, я была чересчур избалована. — И Зоявспомнила свою легкую жизнь на Саттон-плейс. — Последние семь лет менямногому научили. Во время войны я дала себе зарок: если моя жизнь когда-нибудьснова станет благополучной, я никогда не буду неблагодарной судьбе… Теперь яценю все: салон… работу… моих детей… все, что у меня есть.

Он улыбнулся, с каждой минутой все больше влюбляясь в нее.

— Мне бы хотелось узнать о вашей жизни в России.

Они поднялись из ресторана на палубу. Пароход едва заметно покачивалона волнах. Ночной воздух был прохладным, и Зоя поплотнее запахнула меховуюпелерину. На ней было серое атласное вечернее платье, сшитое по модели мадамГре, и жакет, отороченный серебристой лисой, который она позаимствовала всалоне, но и в этом чужом жакете она выглядела необыкновенно красивой.

— Почему вы хотите знать об этом? —поинтересовалась Зоя. Могло ли это иметь для него какое-то значение? Было лиэто праздное любопытство или что-то еще? Она не знала, что именно он хотел отнее, зато она знала: ей с ним было так хорошо, так спокойно.

— Мне хочется знать о вас все, вы такая красивая,сильная и загадочная. — В этот момент у него был такой серьезный вид, чтоЗоя улыбнулась. Никто еще не говорил ей такого, даже Клейтон, но тогда она былагораздо моложе, почти совсем ребенок. А теперь она стала намного старше,намного умнее той рыжей доверчивой девушки…

— Вы уже и так знаете много больше, чемкто-либо, — улыбнулась она. — Я, например, никогда никому неговорила, что танцевала в варьете. — Зоя задорно рассмеялась, сновачувствуя себя молодой. — Бедная Аксель, когда узнала, чуть со стула несвалилась, помните? — Он тоже засмеялся.

— И я, — признался он. — Я никогда прежде небыл знаком с танцовщицей из варьете.

Она никак не могла перестать смеяться.

— Только представьте, как обрадовалась бы ваша мать!

Он поперхнулся от смеха, но тут Зоя снова стала серьезной.

— Сомневаюсь, чтобы она была от меня в восторге.

Раз ваши родители уехали из России, чтобы избежать погромов,то едва ли они хорошо относились к Романовым. Я не права?

— Вы действительно с детства были знакомы с царскойсемьей?

Ему не хотелось смущать ее утвердительным ответом на еевопрос, но, конечно, она была права. Его мать всей душой ненавидела царя, вовсем винила его, да и отец никогда не говорил об императоре ничего хорошего. Нотут Хирш заметил вдруг, что Зоя молча смотрит на него, словно бы что-товзвешивая в уме, а потом чуть заметно кивнула.

— Да, это так. — Она заколебалась, но лишь намгновение. — Царь и мой отец были двоюродными братьями. Я, можно сказать,выросла вместе с его детьми. — И она рассказала ему о Маше, о том, какжила с ними летом в Ливадии, а зимой в Александровском дворце. — Она быламне как родная сестра. Я чуть не умерла, когда узнала, что их расстреляли, апотом… приехал Клейтон… вскоре мы поженились…

Глаза Зои наполнились слезами, и Хирш взял ее за руку,восторгаясь тем, какой сильной была эта женщина, сильной и смелой. Емуказалось, что он встретил существо из другого мира, таинственного мира, которыйвсегда привлекал и завораживал его. В юности он читал книги о царе, квеличайшему неудовольствию своей матери, но ему всегда хотелось побольше узнатьоб этом человеке: каким он был, за что поплатился.

И вот теперь Зоя рассказывает о царе как о живом человеке,добром, отзывчивом, обаятельном. Если бы не Зоя, Хирш никогда бы не подумал,что царь Николай мог быть таким.

— Как вы думаете, будет ли снова война? — Казалосьневероятным, что в течение одной жизни ей доведется пережить две мировых войны,но что-то подсказывало ей, что это возможно, и Саймон с ней согласился.

— Я этой возможности не исключаю, хотя и надеюсь, чтовойны не будет. — Эти слова он произнес очень серьезно.

— Я тоже надеюсь. Последняя война была такой ужасной,столько молодых людей погибло. Двадцать лет назад Париж опустел, все ушли навойну. Лучше даже об этом не думать. — Особенно сейчас, когда у нее самойбыл сын.

— Мне бы очень хотелось познакомиться с вашими детьми.

Она улыбнулась:

— Они забавные. Николай очень серьезный, а Саша немногоизбалована. Она была любимицей отца.

— Она похожа на вас?

Зоя отрицательно покачала головой.

— Нет, скорее на отца.

И все же Зоя не пригласила его зайти к ним в Нью-Йорке. Ейвсе еще хотелось держаться от него подальше. Он был таким красивым, и с ним былотак легко, но именно эта легкость и пугала ее, она не хотела, чтобы между нимичто-то было.

Он проводил ее до каюты, и когда она закрывала за собойдверь, то поймала на себе его страстный взгляд.

А на следующий день, когда она вышла на палубу прогуляться сАксель, Хирш уже поджидал их. Он предложил Зое поиграть в шафлборд[10],пригласил их на обед, и Аксель тут же согласилась, не дав Зое произнести нислова. День пролетел незаметно. Ужинали они снова вместе, а вечером Хирш повелЗою на танцы, однако почувствовал, что ей не танцуется, что она погружена всебя, и, когда они снова вышли на палубу, он спросил ее, в чем дело.

Она посмотрела в темноте на его красивое лицо и решила бытьс ним откровенной:

— Наверное, в том, что я боюсь.

— Чего? — Ему стало обидно. Он ведь не задумывалничего плохого. Наоборот.

— Вас. — Зоя подняла на него глаза иулыбнулась. — Надеюсь, это не прозвучало слишком грубо?