Книга Владыки Земли - Сергей Волков

По пустоши во множестве шли к утесу беры, а поодаль, сотнях в двадцати шагов, виднелись дома, из черного камня сложенные, и невысокие приземистые башни — берские селения Черный утес со всех сторон окружали, на многие сотни шагов протянувшись, и минуть их путники никак иначе не могли, окормя как насквозь пройдя.

Жилища берские, к друг другу примыкая, сплошную каменную стену составляли собой, и стена эта, неровная и разновысотная, тянулась в обе стороны, на сколько глаз хватало. Кое-где торчали из нее уродливые башни, и на вершинах их плоских разглядели путники дозорных беров.

Через каждые пять сотен шагов имелись в стене проходы, и стояла у проходов стража. Однако беры, стекавшиеся внутрь своей огромной крепости со всех сторон широкой пустоши, в таком множестве шли, что стража никого не окликала, не пытала, кто, да зачем. Видать, и впрямь, всех беров сзывал Чернобог, и лишь они приказ его услыхать могли, поэтому и не было среди них чужаков.

У Луни внутри все заледенело и оборваться было готово, когда, подражая сутулой осанке беров, приблизились они к одному из проходов и влились в широкий поток черноплащевых воинов Хозяина.

Беры, гортанно переговариваясь меж собой, неспешно топали внутрь, и шум шагов, дребезжание копейных древок, глухой стук сталкивающихся щитов поглотил все другие звуки, лишь изредка громкая гортанная команда оглашал берское воинство.

«Они так говорят, потому что губы у них вырезаны!», — догадался Луня: «А вот как они различают друг друга, коли со стороны все похожи, все в одинаковых плащах и колобуках, и копья у них одинаковы, и щиты. Может, нюхом чуют? Но тогда нас бы уже учуяли, уже распознали, и убили, никакая магия Ар-Тахова не помогла бы, больно много беров. Как-то по другому беры опознают себя, но как?»

Мысль эта не давала Луне покоя все то время, пока не прошли в толпе иных беров путники проход, не минули стражей, и не вступили на пыльный и огромный внутренний двор берской крепости.

Черный утес приблизился, и видно теперь было, что громаден он, широк и основателен, а жилища берские, что тянуться в беспорядке до его изножия, в сравнении с каменным исполином и незаметны почти, так, мелкие камешки у ствола громадного дуба.

Берские полчища, что стягивались со всех сторон внутрь черных стен, после разбредались кто куда, понукаемые своими вожаками. Одни к стенам спешили, наверх карабкались, другие по каменным лачугам и хижинам разбредались, а третьи, и больше всего таких было, к утесу продолжали идти, и в их черный поток влился маленький отряд из четырех скрывающих лики свои под черными колобуками людей.

* * *

Громада Черного утеса все приближалась. Теперь разглядел Луня и дорогу, вкруг каменного исполина вьющуюся и к вершине его ведущую, и саму вершину, вознесшуюся много выше облаков. Там, наверху, еле заметные снизу, с земли, виднелись черные ели, о которых Пыря говорил, что громадны они и выше любого из деревьев земных будут. Где-то там, меж елей этих, чертог Чернобога, и вот туда, в выси эти, и предстояло путникам подняться.

Меж тем свечерело. До подножия утеса еще несколько сотен шагов оставалось, и надо было еще один круг стен черных минуть, и стены эти повыше внешних, уже пройденных, были, да и стражи у проходов в них поболе увидали путники.

Вдруг над берским воинством раскатились заунывные звуки трубящих рогов, и тут же распались сомкнутые черноплащные ряды, разбрелись беры окрест, копья в шалаши составляя и на земь усаживаясь. Кое-где начали костры запаливать, кое-где шатрянки ставить. Словом, сигналом к отдыху и ночлегу послужило хриплое пение рогов, что из крепости доносились.

Стража, которая в проходах стояла, лишь только рога зазвучали, внутрь стен зашла, и проходы бревнами черными заложила, перекрывая дорогу всякому, кто войти в крепость пожелал бы.

Шык первым уселся на земь, подогнув под себя ноги, и остальные последовали его примеру, начали делать вид, что беседуют они, кружком севши.

— До утра вряд ли мы к утесу пройти сумеем. — чуть слышно прошелестел волхв, но напрягшие слух люди услыхали его, и согласно головами в черных колобуках покивали. Потом Зугур спросил, тоже едва-едва губы размыкая:

— Ары-то близко?

— Да. То место, где Луня к Горькой реке спускался, проехали уже, и на ночлег не спешат устраиваться. К полуночи, если и дальше так ехать будут, сюда заявятся. Ну да бояться нам пока их нечего. Если уж даже беры нас не распознали до сих пор, ары и подавно не углядят в нас тех, кого ищут они.

Луня тревожно зашипел, глядя за спину волвху:

— Бер к нам идет, дяденька, хочет чего-то.

Все замерли, и сердца людские часто-часто забились в предчувствии беды — вот обратиться бер сейчас на языке своем поганом, попросит чего, или узнать захочет, а как отвечать ему? У них только один ответ ему есть — меч под ребра.

Но тогда остальные всполошаться, и начнется тут такая сеча, и полягут путники, так и не добравшись до цели своей. Обиднее всего, что на самом пороге, когда до конца чуть всего осталось, смерть принять придется…

Бер остановился в трех шагах от сидящих, прогорготал что-то, и Луня уже сжал рукоять меча под плащем, готовый броситься на ворога, но тут вдруг поднялся с земли Шык и ответил беру таким же горготанием, да прибавил чего-то, и еще свистнул в конце.

Бер неожиданно расхохотался, махнул рукой, мол, все нормально, и побрел назад, к своим, сидевшим неподалеку, сородичам. Шык вновь присел, по привычке потирая радостно ладони.

— Ты чего ему сказал, волхв? — изумленно прошептал Зугур.

— И откуда ты, дяденька, берский язык поганый вызнал? — спросил Луня.

Шык усмехнулся чуть слышно, потом ответил:

— Ар-Тах спаситель, ему спасибо. Его магия и не такое может. Не знаю я берского, и выучить за миг его тоже не способен. Но вот мысли бера того, что к нам подходил, прочитать я сумел, и услыхать, как звучат они по-берски, тоже. А потом лишь повторил я их, и бер засмеялся, услыхав то, что и ожидал услыхать.

Спросил он меня: «Есть ли дрова у вас, и чего на них приготовить?», ну, про еду, значит, узнавал, а сам про себя думал: «У них, как и у нас, наверняка ничего не припасено, потому как спешно призвал нас всех к себе Хозяин». Я ему это и сказал, и свистнул еще, что бы показать, как спешно Хозяин нас звал…

— А вот свистел ты зря, волхв! — вдруг перебил Шыка Зугур.

— Это почему ж?

— У беров губ нет. И свистеть они не могут… Уходить надо отсюда подалее, а к воротам поближе. — Зугур кивнул в сторону чернеющей в ночном сумраке крепости: — А то неровен час, раскусят нас, распознают, что не те мы, за кого выдаем себя. Тут и конец походу нашему…

Шык рассуждать да оправдываться не стал, быстро поднялся и повел отряд за собой, выбирая тихие места, обходя большие и шумные ватаги беров, громко переговаривающихся у костров. У самой стены, в двух десятках шагов от ворот, выбрал волхв укромное местечко, и путники вновь уселись на земь, скрестив ноги.