Книга Дневник посла Додда - Уильям Додд

На том наш разговор и кончился. Я убежден, что все они прекрасно понимают, как опрометчиво ведет себя германское правительство в международных делах. Дикгоф, которого я хорошо знаю и которому от души сочувствую, проводил меня до гардероба. Я сказал:

– Вы знаете, какое ужасное впечатление произвели события 30 июня в Соединенных Штатах, и сами должны понимать, как непопулярен там договор с Германией.

Он согласился со мной, но не стал подробно объяснять свою точку зрения.

Понимая, как встревожены либерально настроенные люди в Германии, к числу которых принадлежат чуть ли не все сотрудники министерства иностранных дел, я позвонил в конце дня Дикгофу и предложил ему покататься по городу на машине после того, как он кончит работу. Он согласился, и мы объехали вокруг Тиргартена, обсуждая все тот же вопрос. Я сказал ему, что, по общему мнению, Германия готовит агрессию, упомянул о распространяемых Герингом по всей стране авиационных картах и даже о том, что посланники соседних с Германией государств недавно говорили мне, что немцы хотят аннексировать их страны. При этом я имел в виду высказывания бельгийского и голландского посланников. Дикгоф нисколько не удивился. Он выразил сожаление и надежду, что я постараюсь разубедить президента, если и он придерживается подобного же мнения. Но я не рассчитываю сделать в этом направлении особенно много, так как собственные мои доклады, посланные в Вашингтон в октябре и в ноябре, достаточно полно отражают милитаристские устремления Германии. Я предложил Дикгофу поглядеть на карты, которые мне недавно довелось видеть в залах Берлинского университета. Разговор наш носил частный характер, хотя я не уверен, что Дикгоф был вполне искренен. Мы расстались там, где Тиргартенштрассе пересекает трамвайную линию, которая проходит на юг, к каналу.

Четверг, 13 декабря. Мы поехали из Берлина в Гамбург, чтобы сесть на пароход, отплывающий в Нью-Йорк.

Вторник, 18 декабря. Вчера около одиннадцати часов утра на океане поднялись волны. В час дня начался настоящий шторм. Весь день и всю ночь – около тридцати часов подряд – волны вздымались так высоко, что пароход целыми часами должен был лежать в дрейфе – иначе он был бы опрокинут. В шторм вместе с нами попало какое-то норвежское грузовое судно. Когда оно начало тонуть, оно попросило у нас помощи, но встречный германский корабль подоспел раньше нас, вылил нефть на воду вокруг терпящего бедствие судна и спас всю команду. Капитан нашего парохода не хотел, чтобы пассажиры узнали о том, что произошло, но в тот же день это известие обошло весь «Манхаттан». На мою долю в третий раз выпадает беспокойное плавание в этой части Атлантического океана, причем вот уже вторично пароход, на борту которого я нахожусь, пытается спасти команду тонущего судна. Все это оставляет малоприятное впечатление.

Среда, 19 декабря. Сегодня мы сидели за одним столом с У. X. Хэссеном, представителем нефтяной компании Синклера, президент которой, организатор многочисленных комбинаций, уже три месяца сидит в тюрьме. Хэссен продает нефтяные продукты во все страны Европы; на мой взгляд, это очень ловкий и умный делец.

Он сказал:

Я убежденный республиканец. Национализм как таковой чужд нашему народу. Но мы должны стать националистами. Нужно запретить всякий импорт, кроме резины, кофе и еще одного или двух необходимых товаров, и продавать все, что только можно, за границу, а своих людей вооружать и обучать военному делу.

Я заметил на это:

– Значит, по-вашему, выходит, что весь мир должен вооружиться до зубов, а потом либо уничтожить все оружие, потому что оно устарело, либо начать кровавую войну, чтобы как-то использовать это оружие?

Он помолчал немного, но потом снова заговорил:

– Да, это борьба за существование, в которой выживают наиболее приспособленные.

– Нет, – возразил я. – Это уничтожение цивилизованных народов, в процессе которого выживают наименее приспособленные.

Несмотря на всю логичность моих слов, он остался при своем мнении, доказывал, что Соединенные Штаты должны вооружить всю Европу, и резко протестовал против снижения таможенных тарифов. Я знаю, что подобной точки зрения придерживаются многие видные промышленники во всех странах: Дюпоны – в Соединенных Штатах, Круппы и Тиссены – в Германии, члены концерна «Армстронг-Виккерс» – в Англии и фирма «Шнейдер-Крезо» – во Франции. Так говорит и Муссолини, которого Хэссен считает великим государственным деятелем. Мне кажется, Рузвельту будет трудно справиться с такого рода людьми. А если ему не удастся решительно подчинить их себе, «новый курс» потерпит неудачу.

Пятница, 21 декабря. Это плавание, а также то, что я читал о мореплавании семнадцатого века, убеждает меня в том, что историки никогда не ценили по достоинству храбрость и отвагу мужчин и женщин, которые переселились из Европы в Северную Америку. Нелегко было бедной семье, знавшей об Атлантическом океане только по рассказам соседей, отважиться переплыть этот ужасный океан на судне водоизмещением в каких-нибудь двести тонн. А ведь это делали многие тысячи людей, потому что хотели иметь свой дом. Тысячи и десятки тысяч человек в какой-нибудь год! Не удивительно, что люди с таким характером сумели сделать Америку великой державой, страной небывалой инициативы.

VI

23 декабря 1934 г. – 21 мая 1935 г.

Воскресенье, 23 декабря. Сегодня в четыре часа мы прибыли в Нью-Йорк с опозданием на полтора дня.

Вторник, 25 декабря. Годовщину нашей свадьбы, которая состоялась тридцать два года назад в Оберне (штат Северная Каролина), мы без особой пышности отпраздновали здесь, в Роли. Мэтти часть времени провела у родителей, а я навестил отца в родном Клейтоне.

Четверг, 27 декабря. В качестве президента Американской исторической ассоциации я выступил сегодня вечером с официальным докладом, над которым я так напряженно работал в Берлине, избрав темой «Возникновение первого общественного порядка в Соединенных Штатах». Профессор Аусли из университета Вандербилта, мой бывший студент, который защитил докторскую диссертацию вскоре после мировой войны, преподнес мне том исторических сочинений, написанных моими учениками. Я и раньше получал такие подарки, например в Торонто в 1932 году, а поэтому не очень удивился, хотя не был предупрежден заранее. Я от всей души поблагодарил своих студентов, а потом прочел официальный доклад, который для большинства присутствующих явился откровением. Это было краткое изложение трех глав из первого тома моего «Старого Юга».

Суббота, 29 декабря. Сегодня президент пригласил меня к себе на завтрак. Несколько позже назначенного времени мы сели за стол в Белом доме, в зале на втором этаже. Около часа с четвертью мы говорили о положении в Европе. Я изложил президенту свой план предотвращения войны и достижения какого-то сотрудничества между всеми народами.

– Соединенные Штаты, – сказал я, – должны сотрудничать с Англией и Нидерландами на Дальнем Востоке, предоставить Филиппинам независимость и гарантировать сохранение существующего там статуса, дать Японии возможность также присоединиться к общему соглашению. Кроме того, Соединенные Штаты должны вступить в Лигу наций и заставить Германию и Италию сотрудничать с Англией и Францией в целях сохранения мира и сокращения вооружений. Если президент сумеет в нужный момент добиться от конгресса совместной резолюции по этому вопросу, мне кажется, что он достигнет цели и за год или два торговые отношения Соединенных Штатов с другими странами значительно улучшатся. Тогда, возможно, работа очередной конференции по разоружению действительно увенчается успехом.