Книга Апокалипсис? - Максим Максимов

– Устал?

– Да, давай отдохнем, мне нехорошо.

– Свети мне, – сказал Старик и передал горящую зажигалку Корнею, – я сделаю маленький костер для освещения.

Старик взял топор, подошел к ближайшему дереву и начал сдирать с него кору. Потом наломал веток и сложил все это пирамидкой. Взял у Корнея зажигалку и поджег.

– Плохо разгорается, – сказал Старик, – слишком сильно метет.

Сделали углубления в снегу. Получилось развести небольшой огонь. Постепенно подкидывали ветки потолще.

– Если кончится бензин для зажигалки, мы умрем, – сказал Корней, глядя на огонь.

– Я и так экономлю, как могу.

Старик всматривался в темноту. Отвязал веревку и отошел немного от костра.

– Ты куда? – спросил Корней.

– Ищу, что бы срубить на дрова.

Старик отошел еще дальше, Корней с трудом мог разглядеть его силуэт в темноте.

– Не уходи далеко!

– Не волнуйся, я тебя у огня прекрасно вижу.

Раздался звук удара топора по дереву.

– Нашел? – крикнул Корней.

– Да, сейчас все будет.

Через минуту Старик подтащил к костру небольшую елку и начал рубить ствол.

– Идти с зажигалкой – это не вариант, – сказал Корней, – эти несколько часов, что мы тащились во тьме, были самые ужасные и безнадежные.

– Я не знаю, что еще делать в этой ситуации.

– Я не верю, что все это правда, бред какой-то.

– Но факт есть факт.

– Мы все версии рассмотрели?

– Все. Более-менее адекватные, – сказал Старик, подкинув полено в костер.

– Может, это все еда той женщины? Может, она ведьма? Может, в еде были какие-нибудь галлюциногенные вещества?

– Ведьм не существует. Да и зачем кому-то носить с собой еду с наркотиками?

– Не знаю, я просто пытаюсь найти логическое объяснение происходящему. У меня в голове не укладывается все это.

– Нет, дело не в еде. Мы несколько дней питаемся ее едой, почему галлюцинации начались только сейчас? Нет, это чушь.

– А может, это как-то связано с катастрофой?

– Исчезновение звезды связано с событиями на Земле? – спросил Старик и снова подкинул полено в огонь.

– Да.

– Не вижу связи.

Корней открыл рюкзак.

– Воды хочешь? Сядь, посиди, хватит уже рубить.

– Сейчас, надо доделать, – ответил Старик, замахнувшись топором, – погреемся немного и пойдем дальше.

– Я не могу так идти, это бессмысленно.

– И я не могу, но надо. Без укрытия мы долго не продержимся.

* * *

На дороге показались люди. Человек десять, мужчины и женщины разного возраста. Черный человек и римские солдаты смотрели в их сторону.

– Этим-то что надо?

Через несколько минут люди подошли к куполу, обойдя легионеров.

Солдаты засуетились, обсуждали между собой ситуацию:

– А сюда можно кого-нибудь пускать?

– А кто старший у нас?

– Командир ничего не сказал, просто уехал.

– А нам что делать?

Новые гости выглядели как бездомные. Лица грязные, вместо одежды какое-то тряпье. Кто-то босой, кто-то в непонятном подобии обуви. Один из нищих вышел вперед, опираясь на палку, остальные встали на колени. Солдаты затихли и наблюдали за происходящим. Нищий обращался к черному человеку:

– Нам сказали, вы творите чудеса.

– Чудес не бывает. Есть то, что вам непонятно, но все это работает по законам вселенной.

Нищий выдержал небольшую паузу, а потом продолжил:

– Помогите нам.

– Чем же я должен вам помочь?

– У моей жены болезнь живота, она не может встать, у нее жар и рвота. Вы можете вылечить ее? У нас у всех есть близкие, которым нужна помощь.

– Начинается.

Нищий опустил голову и ждал ответа.

– Это не ко мне вопрос, а к вашему правительству. Может, стоит тратить больше сил на науку и медицину, чтоб с болезнями животов не лежать?

Нищий обернулся к людям сзади, что-то шепнул и сам встал на колени.

– Вы можете вылечить нас?

– Могу.

– А можете дать нам золота? Сделать нас богатыми?

– Могу.

Люди сзади заулыбались и начали перешептываться.

– Спасибо вам.

– За что?

– За то, что поможете.

– Я не собираюсь никому помогать.

Повисла небольшая пауза.

Что ему надо? Не мог же он появиться здесь ради собственной потехи? Устроил цирк какой-то. Задает вопросы странные, говорит словами неизвестными. Считает, что не сможет объяснить, кто он. Неужели мы такие невежественные, что совсем не поймем его? Что-то да поймем.

– Может, пора объяснить, что тебе надо и зачем ты тут?

Черный человек стоял какое-то время молча. Посмотрел на солдат, потом на нищих.

– Я здесь, чтобы решить вашу судьбу.

– Тебе дали на это право?

– Это закон.

– Почему мы не знаем этого закона?

– Потому же, почему и муравьи не знают ваших законов.

– И что же будет с людьми?

– Все зависит от вас.

– Ты убьешь всех?

– Может быть.

– Но зачем?

– Здесь есть ресурсы, которые нужны нам.

– При чем тогда все эти разговоры? Забери, что тебе надо, и уходи.

– Так нельзя. Есть законы, о которых вы не знаете, но мы должны их соблюдать.

* * *

Шли по просеке на юго-восток. Двигались очень медленно. Снег бил в лицо. Холод превратился в боль. Ничего не видно, только вой в ушах и жжение на коже. Старик подсвечивал дорогу каждые двадцать-тридцать метров. Не сломаться, не упасть духом и не умереть получалось только благодаря оптимизму Старика. Стоянки делали чаще, чем раньше. Температура упала по сравнению с прошедшими днями, и необходимо было согреваться каждые несколько часов у костра. Сейчас жизнь зависела от зажигалки. Когда замерзали, подходили к границе просеки, ломали ветки, сдирали кору с дерева топором, поджигали и в свете небольшого огонька разводили костер. Потом рыли берлогу для сна. Спать ложились, когда кончались силы. Перестали дежурить. Сколько прошли, неизвестно – засекать время стало невозможно. Просто шли вперед.

Ощущение – будто идем по бесконечному черному коридору. Черному тоннелю. Вот только света в конце нет. Мы сами и есть свет, в прямом смысле. Мы несем свет. Только куда и зачем? Я уже ничего не понимаю. Все кажется таким ненастоящим. Перебираю ногами на автомате. Сколько дней прошло? Старик уверен, что надо продолжать двигаться на юг. Мне бы его душевное спокойствие. Хотя откуда я знаю, что у него в душе? С виду он спокоен. Реагирует на все, как какой-то механизм. Когда солнце не встало, я даже не испугался. Несерьезно все было как-то, потому что не верилось. А сейчас я не знаю, что думать, куда деть себя. Как узник, ожидающий казни. Я же понимаю, что мы умрем, сейчас я осознал. Это невыносимо. А что я сделал за свою жизнь полезного? Ничего не успел. А что я могу сделать сейчас? Уже ничего. Остается просто бессмысленно умереть здесь. У меня есть мечта – изменить мир к лучшему, но сейчас мне наплевать. Ничего не хочу. Отец говорил, что когда все против тебя и нет надежды на спасение, легче сражаться. Вранье.