Книга Солнечный рубеж. Бином - Эльнур Юусуф Юсуфов

– Нет, – выкрикнула она, прикрыв собой Турала.

– Выбор твой, прощайте!

Подняв руку над головой, Турал с панели управления на запястье набрал код, активировав «Последний довод королей». С шипением за спиной их подбросило вверх: уши заложило, глаза чуть не вышли с орбит. Прижавшись к Туралу, Майя едва на нём удержалась. Их укрыла лазурная пелена, и они оказались внутри светящейся оболочки. Расширяясь, оболочка разорвала и разрушила переднюю часть ровера. Кислород, стравливаясь из его скафандра наружу, под низким давлением внутри оболочки рассеивался, для дыхания его не хватало. Гермошлемы остались за оболочкой, и Майя, теряя сознание, сильнее прижалась к его груди. Перед тем как отключиться, он успел достать из её кармана экстренной помощи аэрозольный ингалятор и впрыснул ей инъекцию фтор углерода, насытив кислородом её кровь на ближайшие тридцать минут. Вторую дозу он впрыснул себе в глотку.

* * *

Запах нарезанных помидоров разносился по кухне. Подойдя к Эллен, занятой у плиты готовкой, Аббас обнял её за талию.

– Пахнет вкусно. Это яичница на помидорах?

– Замиль сказал, что помидоры с его грядки, и они пахнут землёй предков.

– Возможно, но блюдо, приготовленное твоим руками, всё ровно будет пахнуть тобой, – и поцеловал её в шею.

– Отстань, зверь ненасытный, – расправила она плечи и строго указала. – Садись, уже готово.

Немногим позже сев за стол, и наблюдая, как он хлебом соскребает остатки еды с тарелки, Эллен спросила: – Ну как?

– Очень вкусно. Ты золото!

– Брат утверждает: «Как бы хорошо женщина ни готовила для своего мужчины, ей все равно не удастся повторить вкус блюда, приготовленного его матерью».

– Он прав, – дожёвывая, вздохнул он, – Но отчасти только потому, что с возрастом вкусовые рецепторы меняются. А готовишь ты отлично.

– Почему Замиль не остался на обед? Поздоровался, оставил помидоры, как-то странно попрощался и улетел.

– Мы слегка позавтракали. Он торопился по делам.

– Не хочешь мне ничего сказать? – пытливо сверля его взглядом, поинтересовалась Эллен.

– Это допрос? – бросил он, проглотив последний кусок, и отодвинул тарелку. – Хорошо, спрашивай.

– Зачем ты отправил весь персонал дома в отпуск, пока я была у родителей: охрану и даже повара не оставил?

– Хотел с тобой побыть наедине, чтобы ты мне готовила.

– Поэтому выдал им всем премии в размере двухлетнего жалования? А ночью, когда я вернулась домой, довёл меня в постели до безумия: как если бы мы занимались этим в последний раз.

– Оливер тебе сказал? – догадался Аббас.

– Да, брат не смог скрыть от меня правды. Ты его предупредил, с ним попрощался, а со мною нет.

– Мне тяжело с тобой прощаться. Ты могла остаться с ними.

– Я с ними попрощалась, теперь хочу последние дни провести с тобой.

– Спасибо.

– Это всё, правда?

– Помнишь, когда мы только познакомились, я рассказал тебе о том, что мир мой погиб? Теперь этот день близится и здесь.

– Когда мы только познакомились, ты исчез в тот же день, – с обидой промолвила она. – От тебя не было никаких вестей.

– Прости, но за вами следили. Даже спустя семь лет, когда ты приехала в Штаты и искала меня, я не мог подвергать тебя опасности. Но я всегда был в курсе того, где ты и как живёшь.

– Поэтому спустя десять лет молчания появился на пороге нашего дома с букетом цветов в руках и обручальным кольцом в кармане и расстроил мою будущую помолвку?

– Я знал, что ты к нему ничего не испытываешь. Ты бы его мучила. Считай, что я вас спас друг от друга. Надеюсь, ты о своём выборе не жалеешь?

– Турал, я ни о чём не жалею, – взяв его за руку, прослезилась Эллен.

[1] Виварий – помещение или здание, предназначенное для содержания лабораторных животных.

Саркофаг

Майя пробудилась от грохота падения. Турал, лёжа на полу, кряхтел и матерился.

– Тебе нельзя вставать! – метнувшись к нему, воскликнула она.

– Почему, почему я не чувствую ног? – роптал он.

Она помогла ему подняться, и аккуратно уложив на спальное место, укрыла одеялом:

– Успокойся, у тебя шок.

– Что с ногами?

– Это не страшно, главное, что ты пришёл в себя, – присев рядом, вздохнула она.

– Как мы сюда попали? – спросил он, растерянно осматривая салон ровера.

Над головой висела капельница, на столе лежала открытая сумка с медикаментами, и по всему полу были размазаны пятна крови. За бортом было светло, но ровер носом упирался в каменную стену. Он лежал под одеялом в нижнем беле, на спине приклеен пластырь, а шея забинтована.

– Нас сюда перенёс Эмин, – отводя взгляд, ответила она.

– Эмин? – вздохнул он. – Эмин?! – покашливая, позвал он кузена.

Опустив глаза, Майя дрожащими руками прикрыла лицо.

– Где он? – крикнул он, и тугая повязка больно сжала шею.

Тихо всхлипнув, она отвернулась. Турал опустился на пол, опираясь на локти, пополз в гардеробную. Когда ему удалось открыть дверь шлюза, раздались его вопли и рыдания.

– Прости, – спустя время, перейдя за ним в шлюз, прошептала Майя. И, склонившись к нему, обняла. – Я ему не успела помочь.

– Как, почему?

– Кровь в лёгких! Он стрелял в него.

– Джордж, где он? – просипел Турал.

– Задохнулся при разгерметизации ровера, – всхлипывая, продолжила Майя. – Я пришла в сознание здесь в шлюзе. Ты и Эмин – мы все были в шлюзе. Эмин не дышал. Алекс лежал у панели управления, у него прострелена голова.

– Эмин! – причитал он, – что я скажу его родителям, почему я выжил?

– Ты потерял много крови, и у тебя повреждён позвоночник, тебе нельзя двигаться, – попыталась его успокоить Майя. – Пуля задела артерию, а другая попала в позвоночник. Похоже, что Эмин, спасая нас, успел после отключения оболочки надеть на нас гермошлемы и перенёс в этот ровер.

– Ровер в яме?

– Да, ровер провалился в трещину. На рассвете я выходила наружу и карабкалась по камням наверх.

– Выходила зачем?

– За сумкой с медикаментами и инструментами: нужно было тебя оперировать. Наш ровер за холмом, в двух тысячах футов южнее.

– Наш ровер сильно повреждён?

– Носовая часть расколота. Я боялась, что встречу там его. Но он лежит там без гермошлема. Я взяла всё, что нужно, и вернулась. Потом перенесла Алекса сюда, – она указала на второе тело, лежавшее рядом с Эмином и укрытое пластиковым мешком. – Здесь нет обогрева, – добавила она, подразумевая, что тело в холодном шлюзе разлагается медленней.