Книга Невероятный иммунитет. Как работает естественная защита вашего организма - Дэниэл М. Дэвис

У Т-регуляторных клеток — клеток-стражей, которые обнаружил Симон Сакагути — о них шла речь в главе 7 — на поверхности очень много CTLA-4. Антитело Эллисона способно, теоретически, сцепляться с Т-регуляторными клетками и помечать их на уничтожение. Это ли происходит в организмах пациентов, неясно. Но если все так и есть, тогда антитела Эллисона, вероятно, снимают тормоза с иммунной системы совсем не так, как Эллисон предполагал: его средство, вероятно, действенно, потому что оно вызывает уничтожение регуляторных Т-клеток.

В целом, нам непонятно до конца, как именно антитела против CTLA-4 помогают пациентам: вполне возможно, что воздействий сразу несколько[739]. В некотором отношении это неважно — важно, что мир спасен. Но в остальном это очень важно — не из чисто научного интереса и не ради удовлетворения любопытства, а потому что глубинное понимание того, как действуют тормоза иммунной системы и как эти лечебные антитела помогают пациентам, может позволить нам подлаживать их устройство, усиливать их действенность, знать, каких именно пациентов лечить, и разрабатывать альтернативные препараты, нацеленные на другие молекулы, вовлеченные в один и тот же процесс.

Желание Эллисона — расширить и закрепить успех ингибиторов контрольных точек — можно воплотить, применяя их не сами по себе, а вместе с другими лекарствами. Комбинация четырех — противоопухолевого антитела, цитокина, вакцины и ингибитора контрольной точки — в экспериментах на мышах показала способность устранять обширные укоренившиеся опухоли, которые никакому другому лечению не поддавались[740]. У каждого из этих средств по отдельности воздействие довольно скромное, а вот вместе они — целительное лекарство. Сочетания разных препаратов почти наверняка будут на пользу раковым пациентам, но главная трудность — нащупать нужное сочетание. Комбинаций бесчисленное множество, любому компоненту нужно подбирать и дозу, и сроки приема, а все это зависит еще и от того, каковы остальные препараты, включенные в тот или иной режим лечения. Возможный подход — делать множество ставок, но даже на малую часть вероятных сочетаний имеющихся лекарств попросту не хватит пациентов. Полагаться на авось нельзя: нам нужна стратегия, а она требует совместной работы многих научных организаций.

Знакомьтесь: Шон Паркер, предприниматель-миллиардер, сооснователь онлайн-сервиса «Нэпстер», где люди делятся музыкой, первый президент «Фейсбука»; Джастин Тимберлейк сыграл Паркера в фильме «Социальная сеть». В 2016 году в свои тридцать шесть этот делец выдал двести пятьдесят миллионов долларов на создание Института Паркера — это совместное предприятие более чем сорока лабораторий из шести американских центров исследования рака, или, по словам самого Паркера, «Манхэттенский проект лечения от рака посредством иммунной системы»[741]. Он запустил этот институт вечеринкой в своем доме в Бел-Эйре, Лос-Анджелес, стоимостью во многие миллионы долларов. Среди гостей были Том Хэнкс, Голди Хоун и Шон Пенн, фокусник Дэвид Блейн, комик Джеймз Корден и музыканты «Ред Хот Чили Пепперз», Кэти Перри и Леди Гага. Вся эта кутерьма разогнала антираковую иммунотерапию по всем медийным закоулкам. «Кому ж не понравится громадное вливание наличных? Это чудесная штука, — сказал Том Хэнкс одной съемочной группе. — Шон Паркер привлек шесть организаций и дал им задачу работать вместе — пусть делятся всеми данными о своих раковых исследованиях и иммунотерапии, это перевернет изучение рака и то, как людей от него лечат. Хорошее дело, а?»[742]

Паркер, чье состояние оценивают в три миллиарда долларов[743], взялся бороться с раком после того, как одна из его ближайших подруг, Лора Зискин, кинопродюсер, среди работ которой — фильмы «Красотка» и «Удивительный Человек-паук», в 2011-м на шестьдесят втором году жизни умерла от рака. Паркер говорит, что хочет взломать рак, как взломал музыку. Для него «взлом» означает «хитрый обходной маневр или хитрый способ нажима на существующую систему, чтобы добиться того, что система, как тебе кажется, сделать не в силах»; иммунотерапия для Паркера — как раз такой взлом[744]. Рак — штука посложнее, чем музыкальная индустрия, но настрой у Паркера похвальный. «У хакеров есть общие ценности, — писал он в „Уолл-Стрит Джорнэл“, — противостояние системе, вера в радикальную прозрачность, нюх на уязвимости в этой самой системе, стремление „взломать“ сложную задачу изящными технологическими и общественными методами, а также чуть ли не религиозная вера в силу данных при решении всех этих задач»[745].

Помимо предоставления средств, Институт Паркера стремится изменить саму организацию раковых исследований. Традиционно ученые из разных раковых центров соревнуются друг с другом за государственное финансирование. Это значит, что у них есть причины утаивать данные по многу месяцев, пока оценивают их заявку на финансовую поддержку. При общественном финансировании от Паркера делиться соображениями сразу стало проще. Интеллектуальная собственность, созданная в любом из шести центров института, тоже открыта для всех в нем, и такой единый массив сведений обеспечивает открытиям жизнь, не зависящую от благосостояния малых начинающих компаний, которые не выживают, или от крупных фармацевтических контор, откладывающих из-за своих подвижных приоритетов эти открытия в долгий ящик. Прибыль, производимая интеллектуальной собственностью, распределяется между отдельными исследователями и всеми вовлеченными раковыми центрами. Отдельный центр вполне способен получить больше денег, сидя на своей интеллектуальной собственности, однако Паркер уговорил эти шесть исследовательских организаций согласиться на распределение, потому что оно увеличивает шансы каждого хоть на какой-то выигрыш[746].