Книга Лунные танцы - Наталья Воронцова

По дороге домой шальная мысль стукнула Вознесенскому в голову, и он, сам не зная зачем, набрал номер телефона Леры. Наверное, чтобы просто узнать, как дела. Наверное…

— Здравствуй, это я. — Голос Вознесенского слегка дрожал. В трубке возникла сонная пауза, потом колокольчиком прозвенел радостный Лерин голосок:

— Милый! Как я ждала, чтобы ты позвонил!

— Я приеду? — На самом деле он совсем не собирался говорить этих слов, наоборот… Но все произошло как будто само собой.

— Ты? Ко мне? Прямо сюда? — Теперь в трубке удивленно помолчали, потом раздался радостный вскрик: — Конечно! Приезжай!

— Уже еду, жди!

И Вознесенский рванул к Лере через всю Москву. У него уже тысячу лет не было такого приподнятого, веселого настроения, такого прилива сил. Он как будто стряхнул с себя тяжелую пелену последних дней. А Лера, ошарашенная, выскочила из постели и принялась одеваться.

Когда Станислав вошел в общежитие, она уже ждала его внизу, у поста охраны. Без косметики, в узких джинсах и футболке, она показалась Вознесенскому совсем девочкой. Сердце сжалось в груди. А она, увидев его, побежала навстречу и буквально упала в объятья:

— Как я тебя ждала! Я знала, знала, что ты придешь! Я ждала тебя каждый день! Я никому не верила…

Он уткнулся лицом в ее волосы и замер одновременно от нежности, смущения и вины. Хотелось стоять так целую вечность. Они целовались несколько минут, пока седой охранник не нарушил идиллию сдержанным покашливанием:

— Молодые люди, вы или туда, или сюда. У нас тут не дом свиданий все-таки, — улыбался он.

Впервые за все время он видел свою любимицу Леру по-настоящему счастливой.

— Да, конечно! — Лера покраснела и отстранилась от Вознесенского. — Мы пройдем, Аркадий Сергеевич? Никто не увидит…

— Да уж проходите, только побыстрее. И коменданту на глаза не попадитесь!

— Ладно. Спасибо, — прощебетала Лера и потащила Стаса за собой в лифт.

Эта ночь была для Вознесенского просто фантастической. Пока он умывался, Лера отключила его телефон, и поэтому никто на свете не мог их побеспокоить. В чувствах этих двоих людей появилось нечто, чего не было раньше: глубина, окрашенная легким налетом неизвестности и трагичности. Односпальная кровать показалась обоим священным ложем. Лера чувствовала мучительную неизбежность в каждом прикосновении Станислава, у каждого движения его губ по ее коже был соленый привкус крови. Они сближались медленно и мучительно, или это кто-то сближал их вопреки всем обстоятельствам?

Незаметно для Станислава из робкой девочки Лера превратилась в женщину, способную повелевать темными глубинами волнующего чувства. Неизвестно, чего больше было в этой ночной любви: стремления разлученных тел навстречу друг другу или стремления разлученных душ?.. Горечь и глубина — Вознесенскому показалось, что с него слетели одна за другой все сковывавшие его оболочки и он трогает Леру своими обнаженными нервами, болезненно и страстно реагируя на каждое ее движение. Лера плакала, оттого что и не подозревала прежде о такой любви, где заплетаются друг в друге, растворяются и теряются не только руки, волосы, губы, но и чувства, как будто проваливаясь в раскрытые напротив жадные черные зеркала…

Обнявшись, они уснули, когда над миром уже разгоралась заря и первые солнечные лучи дерзко заглядывали в окна.

— Господи! Который час? — Вознесенский подскочил на кровати как ужаленный. В комнате было светло, за окном шумели автомобили. Лера еще спала, ее волосы разметались по подушке. На лице ее даже во сне было выражение ослепительного счастья. Услышав Вознесенского, а скорее — почувствовав, она потянулась под одеялом и медленно открыла глаза. Прямо перед ней сидел голый Станислав с глубоко озабоченным выражением лица. У него в руках был мобильный телефон. Лера потянулась, чтобы обнять его, но он неожиданно грубо оттолкнул ее.

— Это ты выключила телефон? Ты представляешь, сколько сейчас времени? — спросил он нервно и сам ответил: — Три часа дня! Мы с тобой все проспали! Что теперь будет?

Лера приподнялась на локте и посмотрела на Вознесенского. Ее тело все еще чувствовало сладостную негу прошедшей ночи. Как будто человек, сидящий сейчас перед ней, и страстный ночной любовник — два совершенно разных существа!

— Ну что ты? Все хорошо… — Лера попыталась успокоить Стаса, но он обхватил голову руками и затих. В этот момент тревожно зазвонил мобильный.

— Ну и где ты, интересно знать? Я тебе звонила всю ночь. — Голос Свенцицкой звучал издевательски. Она уже знала, что Николаевой на работе тоже нет.

— Да ты понимаешь… Я тут ночью друзей встретил, поехали по барам, выпили, и ночевать я у Славки остался… И тут — надо же — телефон не работает…

Вознесенский вышел в закуток, где у Леры был холодильник и крошечная кухонька, и закрыл за собой дверь. Но девушка все равно слышала все его слова, несмотря на то что он старался говорить как можно тише.

— Я уже выезжаю, совсем скоро буду на работе… Ну с кем не бывает, Ирена, ты же сама знаешь…

Свенцицкая бросила трубку. Вознесенский выругался и пошел в ванную.

Лера выскользнула из постели, быстро натянула джинсы. Вряд ли из этой ситуации будет найден выход, вряд ли… Надо завязывать со всем этим! Все ложь, все! Эти встречи причиняют только одну боль, с которой потом невозможно справиться. С каждым разом только больше боли, как будто она множится, разрастается.

Но тело еще жило ощущением его прикосновений, и душа трепетала, отзываясь на чужой нервный импульс, и голова кружилась от испытанного чувства нездешней близости.

Вознесенский выскочил из ванной нервный и злой. Он наскоро проглотил сваренный Лерой кофе.

— У нас ненормальные отношения! Надо прекратить их! Немедленно! — неожиданно закричал он. Лера застыла с кухонным полотенцем в руке:

— Что с тобой? Что ты несешь?

— Я не хочу, я не могу испытывать эту боль! Я хочу быть чужим для тебя. Я мерзость, дрянь. Живу сразу с двумя женщинами. Я обманываю обеих, понимаешь? Мне нельзя верить. Я скотина… Я не могу так жить. Нам надо немедленно расстаться!

— Стас, успокойся! — Лера чуть не плакала. — Ты хочешь прекратить отношения после того, что у нас было сегодня ночью?

— Да, хочу! Я не знаю, что у тебя там было, но я не могу больше так мучиться, — взорвался он.

Перед глазами Леры поплыли темные круги, но она удержалась на ногах.

— Хорошо, что ты сказал об этом. Поверь, я не собираюсь тебя донимать преследованиями и обрывать ночами телефон. Хотя мне очень больно.

— Да что ты знаешь о боли?

— Уходи! — Лера быстро оглядела комнату. — Вот здесь несколько твоих подарков, — она скинула все, не глядя, в целлофановый пакет, — забирай. Остальное у тебя в квартире, включая выбранные тобой роскошные наряды, которые никогда не нравились мне. Можешь выбросить их самостоятельно или подарить еще кому-нибудь. А теперь уходи.