Книга Серп и молот против самурайского меча - Кирилл Черевко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Задача же Молотова заключалась в том, чтобы попытаться рассеять или ослабить обоснованные опасения Токио в отношении возможного участия СССР в войне против Японии.
В течение 1944 г. союзниками обсуждалась идея новой встречи глав правительств великих держав — членов антигитлеровской коалиции для согласования совместных действий против Германии и Японии.
Советник президента США Г. Гопкинс посоветовал Рузвельту провести такую встречу в Крыму, и Сталин первоначально высказал готовность созвать ее на Черноморском побережье, чтобы «рассмотреть накопившиеся… после Тегерана вопросы»[460]. Но против созыва такой конференции в Крыму выступили как другие советники Рузвельта, так и английские политики и дипломаты под тем предлогом, что ее проведение в СССР выглядело бы как поездка чуть ли не на поклон к Сталину, а это могло бы дать ему преимущество перед другими руководителями союзных держав.
Обсуждение данного вопроса по дипломатическим каналам, а также переизбрание Рузвельта президентом США на новый срок (официально — с 20 января 1945 г.) привели к тому, что конференция состоялась, как только в начале февраля того же года стала ясна невозможность выезда Сталина из-за необходимости повседневного руководства как главнокомандующего боевыми действиями в один из портов Средиземноморья.
«Президент был полностью уверен в необходимости новой встречи „трех“, — вспоминал У. Черчилль. — Затем последовала обычная дискуссия о месте встречи». «Если Сталин не может встретиться с нами в Средиземном море, — сказал президент, — я готов приехать в Крым и встретиться в Ялте, которая кажется мне самым подходящим местом на Черном море, поскольку там наилучшие помещения на побережье и самая надежная погода… Я все еще надеюсь, что военное положение позволит Сталину встретить нас на полпути»[461].
Что касается политических вопросов о будущем советско-японских отношений, то их Сталин поднял 14 декабря 1944 года в упомянутой беседе с послом США в СССР Гарриманом.
Наряду с политическими обсуждению должны были подвергнуться и военные вопросы. И если Генеральным штабом Красной армии, занятым разработкой и претворением в жизнь боевых действий в войне с Германией, «никаких особых мероприятий в отношении стратегического планирования операций против Японии сразу после октябрьских переговоров 1944 г. …не проводилось»[462], то руководство вооруженных сил США и Великобритании проявляло в этом отношении большую активность в связи с их приближением к внутренней зоне обороны Японии.
24 января Объединенный комитет начальников штабов США одобрил доклад, подробно рассматривающий самые различные аспекты предстоявшего участия СССР в войне против Японии и выражавший пожелание, чтобы Советский Союз, при материально-техническом содействии со стороны союзников, вступил в войну с Японией как можно скорее, лучше всего — за три месяца до вторжения американских войск на главные острова Японии, с тем чтобы ее войска не могли бы быть переброшены из Маньчжурии[463].
Предполагалось также согласовать точную дату начала военных операций Красной армии против Японии, оперативные планы Вооруженных сил СССР в войне с нею для координации с планами боевых действий США и определения маршрутов и сроков поставок на советский Дальний Восток американского военного снаряжения, базирования ВВС и ВМС США на Камчатке и в Приамурье.
В частности, одним из важных военных вопросов, которые предстояло рассмотреть на конференции, являлось предоставление советских аэродромов для сверхтяжелых бомбардировщиков США Б-29 («летающих сверхкрепостей») дальнего радиуса действия, предназначенных для нанесения ударов по Японии у устья реки Амур[464].
В отличие от Сталина и В.М. Молотова, заместители последнего — С.А. Лозовский, отвечавший в НКИД СССР за отношения с Японией, и И.М. Майский, — а также посол СССР в Японии Я.А. Малик, позднее тоже заместитель Молотова, придерживались выжидательной политики по вопросу о вступлении Советского Союза в войну с Японией.
В совершенно секретной записке «Англо-американские планы в войне СССР против Японии», направленной Лозовским Сталину и Молотову в канун Ялтинской конференции, 15 января 1945 г., недавно введенной в научный оборот в выдержках академиком Г.Н. Севостьяновым и полностью — Б.Н. Славинским[465], ее автор писал: «В вопросе о войне между Советским Союзом и Японией у наших союзников и у немцев — единый фронт. Немцы в первое время больше, а сейчас меньше, но старались толкнуть Японию на войну против Советского Союза. Однако Япония — не Италия и не Финляндия, и поэтому Гитлеру не удалось втравить ее в войну против СССР… Так как Советский Союз не хотел создавать второй фронт на Дальнем Востоке, а Япония также не имела никакого интереса открыть для себя сухопутный фронт на границах Кореи, Маньчжурии и МНР… то старания наших союзников и Германии не привели ни к чему. Пакт о нейтралитете продолжает действовать до настоящего времени, причем в первый период советско-германской войны мы были заинтересованы больше, чем японцы, в сохранении этого пакта, а начиная со Сталинграда японцы заинтересованы больше, чем мы. в сохранении пакта о нейтралитете». (Курсив мой. — К.Ч.)
Лозовский рекомендовал на полтора-два года отложить урегулирование отношений СССР с Японией с учетом того, что приближалось время, когда можно будет аннулировать Портсмутский договор со всеми его территориальными, политическими и экономическими последствиями: 1) возвращение Южного Сахалина, 2) возвращение Порт-Артура и разрешение вопроса об о. Цусима, 3) ликвидация рыболовной конвенции, допускающей рыболовство в водах СССР, 4) возвращение КВЖД и ЮМЖД и т. п. Не исключая в не очень отдаленном будущем участия СССР в войне с Японией, заместитель наркома далее подчеркивал, что «в этой войне должен быть разрешен также вопрос о возвращении Советскому Союзу Курильских островов, без владения которыми мы будем отрезаны от Тихого океана».
В этом документе высказывалось также следующее предположение: «Ни Рузвельт, ни Черчилль, зная о положении в Европе, не предложат поставить этот вопрос в порядке дня. Но можно заранее сказать, что Рузвельт и Черчилль пожелают иметь по этому вопросу „свободный обмен мнениями“.
