Книга История тайной войны в Средние века - Павел Остапенко

Получив извещение о своем избрании и приняв имя Климента V, Бертран дю Гот пригласил кардиналов приехать в Лион, и там был возведен в сан папы. На этой церемонии присутствовали король французский, его брат Карл Валуа и множество французских вельмож.

Климент все свое правление оставался верным орудием Филиппа IV, исполняя те унизительные обязательства, которыми купил себе папский сан. Он боялся ехать в Рим, где шла еще борьба вельмож, жил то в Лионе, то в Бордо, поселился наконец в Авиньоне. Коллегия кардиналов наполнилась французами, которые избирали в дальнейшем папами только таких людей, которые были послушными слугами королей французских. В течение десятков лет папы оставались послушными исполнителями приказаний французских королей, которые распоряжались через них церковными делами и в других государствах.

Стены Авиньона

Тамплиер в бою

* * *

Филипп IV умер в Фонтенбло 29 ноября 1314 года. Молва говорила, что гроссмейстер ордена тамплиеров призвал Филиппа на суд Божий; исполнение этого проклятия видели в том, что король вскоре после сожжения Жака Моле[146] стал страдать изнурительной болезнью, которую не могли понять врачи. Перед смертью Филиппу пришлось стать свидетелем унизительного процесса, в котором были замешаны его близкие. Жены трех его сыновей были преданы суду по обвинению в измене мужьям; две из трех были объявлены виновными и заключены в темницу. Суд решил, что любовники обольстили их посредством волшебства. Обольстителей предали мучительной казни, множество людей было обвинено в содействии им и казнено. Преемник Филиппа IV, его старший сын Людовик X, занял трон в возрасте 25 лет, однако делами государства этот любящий роскошь и наслаждения молодой человек занимался мало. Всеми делами от его имени управлял дядя, Карл Валуа. Бесхарактерный и беззаботный, молодой король принес в жертву феодальным вельможам ближайших соратников своего отца, люто ненавидевших этих безродных талантливых выскочек. Должность канцлера была отдана одному из ближайших друзей Карла Валуа. Королевский адвокат парижского парламента Рауль Прель был брошен в темницу, именье его конфисковано. Но в особенности ненавидели феодалы Ангеррана Мариньи, без Тамплиер в бою совета которого Филипп IV не предпринимал ни одного важного решения. Летописцы называют его помощником короля, правителем государства; ему, Ногарэ и Плазиану приписывались все поступки покойного короля. Мариньи судил суд особой комиссии под председательством Людовика X; его обвинили в расхищении казенных денег и многих других преступлениях. Но все его действия происходили по приказанию Филиппа, поэтому никак нельзя было приговорить его к смерти по этим обвинениям, тогда Мариньи обвинили в чародействе. Он был повешен в Монфоконе 30 апреля 1315 года. Многие легисты потеряли свои должности, были подвергнуты пыткам и приговорены к тюремному заключению.

Таков был конец «Железного короля» и его соратников. Но все содеянное ими оставило свой след в истории тайной войны, ведь их жертвой стала сама папская курия, долгое время считавшаяся непобедимой на этом поприще.

Глава 21.
«ВСЕМИРНЫЙ ПАУК»

В истории народов и государств бывают критические периоды, когда определенные исторические процессы созрели настолько, что недостает только последнего толчка, чтобы они могли осуществиться полностью. Таковым было положение Франции во второй половине XV века. Единство Франции было требованием времени: единства сознательно добивались французские города и горожане, для которых оно было необходимым условием всей их хозяйственной деятельности, торговли и промышленности; единство Франции было в интересах среднего и мелкого дворянства, которое предпочитало служить могучему королю, а не угодничать перед многочисленными сеньорами; единства государства желали французские крестьяне, ибо для них единый король и единая Франция означали конец феодальных войн и своеволия мелких и крупных сеньоров, которые разоряли крестьян. В такие критические периоды важно, чтобы представители власти ясно сознавали потребность своего времени и были способны их осуществить. Французский король Людовик XI знал их, а его незаурядным способностям можно было только позавидовать.

* * *

Еще в 16-летнем возрасте он, по наущению некоторых сеньоров королевства, выступил против короля Карла VII, своего отца; эта война получила название Прагерии[147] и длилась недолго. В 17 лет честолюбие побудило его стать во главе нового заговора феодалов против короля-отца. И он закончился неудачей. Людовик вынужден был вернуться ко двору. Он предстал перед отцом с независимым видом, спокойно выслушал его резкие замечания и даже осмелился защищать участников заговора и просить об их помиловании. Попробуем представить себе эту встречу Карла VII и опального принца и воссоздать их диалог.

«— Так вы не раскаиваетесь, сын мой? — Опрашивает Карл VII.

— Нет, ваше величество, — с поклоном отвечает Людовик.

— Вон из моего дворца! — хрипло кричит разгневанный король, — чтобы я вас больше никогда не видел!

— Так мне уйти, ваше величество? — с ядовитой усмешкой переспрашивает сын, и после долгой, томительной паузы король, стараясь казаться спокойным, медленно произносит:

— Людовик, если ворота для вас узки, я велю проломить стену».

Людовик уехал в свою провинцию Дофине. С тех пор он не видел отца, но постоянно боролся с ним, подстрекая против него феодалов, организуя новые заговоры. Сколько раз требовал Карл VII, чтобы Людовик возвратился ко двору, то лаской, то силой стараясь привлечь к себе честолюбивого и непокорного сына. Ничего не помогало. В 1456 году Карл VII даже послал войско в Дофине, чтобы привести к покорности Людовика, но тот бежал к своему дяде Филиппу Доброму, могущественному герцогу Бургундскому. Летом 1461 года после смерти Карла VII именно Филипп Добрый сопровождал на коронацию в Реймс Людовика.

Приключения и трудности, которые Людовику пришлось пережить в юности, пошли ему на пользу и отточили его, по-видимому, врожденный дар к политической интриге и тайной дипломатии. Какой-то особой вкрадчивостью и тонко разыгранной сердечностью этот черствый, искусный притворщик умел обольщать и очаровывать людей. «Это была сирена», — писал о нем бургундский хронист Молинэ, а миланский посол Малета сказал так: «Похоже на то, будто король всегда жил и воспитывался в Италии». Малета был прав. Еще будучи принцем и непрерывно интригуя против родного отца, смерти которого он так нетерпеливо дожидался, Людовик в течение ряда лет вел тайные переговоры с Венецией, Флоренцией, Миланом. Благодаря этому постоянному общению с итальянцами и особенно с Франческо Сфорца, которого Людовик считал образцом искусного дипломата, этот способный ученик в совершенстве усвоил манеры и методы итальянских правителей и в первую очередь их гибкость, умение приспосабливаться к обстоятельствам, их склонность к сложной интриге, коварству и обману