Книга Королевы Привоза - Ирина Лобусова

Цыган резко взнуздал лошадь и, сопровождаемый другими всадниками, сеющими вокруг панику и беспорядок, рванулся в сторону. Еще мгновение – и они скрылись за углом.

Торговки заголосили еще страшней, чем прежде. Тогда только, словно опомнившись, солдаты принялись стрелять в толпу. Пули рикошетом ударили в булыжники мостовой.

– Бежим! Быстро! – схватив Таню за руку, Володя побежал. В толпе началась настоящая паника. Люди кричали, рвались в разные стороны, сбивали друг друга с ног. Хаос был тем страшней, что породили его выстрелы. В толпе были убитые и раненые, и вопли боли совпали с воплями сходящих с ума от страха при виде этой неожиданной беды.

Володя метался из стороны в сторону, крепко сжав руку Тани. Их толкали со всех сторон. Послышалось глухое урчание автомобильных двигателей – к месту происшествия приехали еще машины, из которых на ходу выскакивали солдаты.

– Сейчас оцепят Привоз! Надо бежать! – Володя завернул за угол. Они мчались так быстро, что от этого бега горели легкие и почти исчезло дыхание. Наконец остановились передохнуть.

– Господи… Что это было? – Володя вытер пот со лба дрожащей рукой.

– Это была любовь. Настоящая любовь, – ответила Таня, – наверное, она существует на свете.

– Какая любовь? Ты что, с ума сошла? – Володя странно смотрел на нее.

– Нет, – Таня покачала головой, – татуировка. Этот цыган был любовником или мужем Ираиды Стекляровой. И он отомстил за ее смерть.

– Как отомстил, почему? – Володя смотрел на Таню во все глаза.

– Вот почему, – Таня протянула руку вперед и разжала ладонь.

Медальон был крепко зажат в ее руке. Таня осторожно открыла хрупкую крышку и показала Володе содержимое: фотографию девушки – на одной стороне и на другой – имя: Авдотья Марушина…

– Матерь Божья… – дрожащими руками Володя взял медальон, – ты хочешь сказать, что она… убила девушку… из-за этого имени…

– Из-за документов, – поправила Таня, – она забрала ее документы, и в Авдотью Марушину превратилась Мария Токарчук, настоящая убийца с Привоза.

– Но как цыган узнал… – растерянно сказал Володя.

– Это я тоже не могу понять. Но как-то узнал. Настоящая любовь существует на свете. Теперь я знаю это точно, – горько усмехнулась Таня.

В переулке показалась толпа, бегущая от солдат. Она нахлынула на них, размела в разные стороны. Таня потеряла Володю из виду. На какое-то мгновение ей показалось, что он мелькнул в толпе, но потом пропал. Оставалось бежать. Бежать под грохотом раздававшихся сзади выстрелов. Бежать подальше от смерти, от пуль…

Была глубокая ночь, когда Таня все-таки решилась выйти из квартиры в Каретном переулке. Она все ждала, что Володя зайдет к ней. Но он не пришел.

Таня остановилась напротив его дома. Окна квартиры были темны. Впрочем, она и не ожидала ничего другого.

Воспоминания нахлынули на нее горькой лавиной, сбили с ног, повлекли за собой. Горечь утрат, разбитые надежды, осколки навсегда сломанной жизни, отчаяние, безнадежность, тоска, неуверенность в завтрашнем дне, горькая потеря прошлого и будущего, неверие в жизнь и разочарование во всех людях, испуг потерянного в мире чужих взрослых ребенка и отчаянный страх – все это нахлынуло на Таню погребающей под собой черной лавиной и вылилось горячим потоком слез.

В который раз Таня оплакивала свой разбитый мир, умирая без надежды на свет. Светом была ее любовь к Володе, единственным светом, который она знала в жизни, и этот свет исчезал от нее, постоянно обманывал, не даря тепла, и предавал.

Что толку его искать – квартира пуста, он уехал. Ускользнул от нее в очередной раз. Так было все время. Так будет. Не на что надеяться. Твердя все это самой себе, Таня медленно шла к его квартире, переставляя ноги с таким трудом, словно у нее была сломана спина.

Дверь была приоткрыта. Таня оказалась в темной гостиной. Камин не был разожжен. Было ясно, что здесь никого нет.

Таня остановилась в центре комнаты, возле стола, и закрыла лицо руками. Где-то поблизости скрипнула дверь. Она вздрогнула, но тут же взяла себя в руки, объясняя самой себе, что дверь скрипнула у соседей. В старом доме всегда множество странных звуков. Их нельзя понять, их нельзя объяснить.

Таня молча стояла в пустой комнате, словно не решаясь уйти. Протянула руку к столу, но ее перехватили на лету. Володя вышел откуда-то сбоку, из темноты комнаты, и Таня вдруг поняла, что он все время был здесь, что он и не думал уезжать.

Таня спрятала лицо на его груди.

– Я люблю тебя… – прошептали ее губы, а может, прошептал за окном ветер, – люблю… Люблю…

Лицо Володи было сосредоточенным и серьезным.

– Идем, – он властно взял Таню за руку, – идем! Навсегда. До конца жизни. Сколько жить буду, столько… Идем!

Решительно подтолкнул Таню вперед. Больше не было ни ветра, ни разбитого мира, ни темноты.

– Идем, – повторила Таня, – навсегда. До конца жизни…

Дверь спальни резко захлопнулась за ними.