Книга Приемный ребенок. Жизненный путь, помощь и поддержка - Татьяна Панюшева

Разрушительное поведение

Агрессивное поведение детей, даже собственных, нередко ставит взрослых в тупик. Поскольку взрослые ощущают себя более сильными, мудрыми и свою роль рассматривают как роль защитника и учителя, для них весьма неожиданными становятся злобные выпады и разрушительная активность некоторых детей. Кроме того, агрессивное вызывающее поведение часто пробуждает у взрослых не лучшие ответные чувства, о наличии которых у себя они и не подозревали: ярость, желание «размазать по стенке» и т. п. В семьях, где дети растут с рождения, родители сталкиваются с трудным поведением детей, как правило, во время возрастных кризисов (например, кризис трех лет, подростковый возраст). Все дети проходят в своем нормальном развитии периоды, когда учатся владеть собой, сдерживать спонтанный гнев. Усвоение социальных норм и правил выражения своего недовольства начинается в возрасте двух-трех лет. В благополучном варианте ребенок постепенно учится находить приемлемые для него самого и его окружения способы выражения негативных эмоций и способы достижения желаемого. Если реакции родителей последовательны и разумны, то постепенно ребенок узнает, что, например, истерика – это не способ получения желаемого, а драка – не лучший путь для доказательства своей правоты. Задача взрослых – научить ребенка добиваться своего не столько силой или скандалами, сколько путем договоренностей, убеждения, компромиссов. Если родители принимают чувства ребенка, но ограничивают негативное поведение, он приходит к выводу, что злиться – нормально, а вот крушить все вокруг – нет. Важно не только препятствовать неприемлемому поведению ребенка, но и предлагать альтернативные пути для достижения целей.

С приемными детьми ситуация сложнее. У них очень много причин для деструктивного поведения. При этом они следуют обычным путем развития, которым идут все дети, и тоже проходят возрастные кризисы. Как и у всех детей, в их жизни есть периоды, когда они восстают против авторитета взрослых, испытывают на прочность границы допустимого, заходят в своей самостоятельности до зон риска. Таким образом, «в сумме» поведенческих трудностей у приемных детей может быть больше, чем у их ровесников. Для взрослых же, которые приняли ребенка в семью, благодарность и послушание с его стороны становятся чем-то ожидаемым, в том числе как проявление признательности ребенка. Поэтому у приемных родителей может возникать настоящий шок при столкновении с деструктивным поведением приемных детей: «Его взяли в семью, а он так себя ведет!» Между тем, дети, не имевшие опыта благополучных внутрисемейных отношений, не имеют ни позитивных образцов поведения в сложных ситуациях, ни опыта правильных ограничений деструктивного поведения. Возможно, их вообще замечали только тогда, когда они начинали истошно орать. Возможно, они наблюдали, как взрослые сами не справляются со вспышками гнева и превращаются в «монстров». Поэтому, когда таких детей посещает гнев, они оказываются беспомощны: имеющиеся в их распоряжении модели поведения плохи и неприемлемы, а других у них нет. Кроме того, деструктивное поведение может быть частью реакции на пережитый ребенком опыт жестокого обращения. То есть поводов вести себя плохо у таких детей больше, а возможностей удачно справиться с плохим поведением – меньше.

Дети в большинстве случаев не в состоянии понять причин своего агрессивного поведения и уж тем более его объяснить. Но если взрослые пугаются и теряют контроль над ситуацией, то их растерянность ребенок воспринимает как слабость, а себя, соответственно, как более сильного и главного. Так растерянность и испуг взрослых подкрепляют агрессивное поведение ребенка. В следующий раз приступ гнева возникает легче и длится дольше. Поскольку открытое проявление агрессии является социально неприемлемым и осуждаемым, у взрослых возникает сильное искушение счесть ребенка «психически нездоровым». Как только у взрослых складывается такая позиция, то спасти ситуацию становится практически невозможно: «психическое нездоровье», как и «гены», – это не то, что можно исправить. Для ребенка же по-настоящему нужно, чтобы его взрослые оказались достаточно сильны, чтобы справиться с его злостью. Тогда они смогут защитить его от всего: и от страхов, которые живут внутри, и от угроз, которые возникают извне.

Другая поведенческая крайность – аутоагрессия, когда агрессивные проявления направляются на себя самого. Это путает взрослых не меньше, поскольку саморазрушение – вещь противоестественная для любого живого существа, и тоже воспринимается как «ненормальность». Дети могут причинять себе боль и вред целенаправленно: кусать, царапать себя, вырывать волосы, рвать свою одежду и пр. Или «нечаянно», но с завидной регулярностью попадать в ситуации риска для здоровья и жизни: падать «на ровном месте», врезаться в углы, обжигаться, ломать руки и ноги и т. д. Причем частота их травм значительно выше и серьезнее, чем у обычных подвижных детей, и не может объясняться только бытовым травматизмом. В подростковом возрасте аутоагрессия становится причиной повышенной криминальности и даже попыток покончить с собой. За аутоагрессией стоит неприятие себя и своей жизни. В большинстве случаев это бывает связано с родительским отвержением в раннем возрасте и/или насилием.

Родительская любовь – это благословение для ребенка на жизнь. Когда этой любви нет, ребенку неоткуда черпать силы, чтобы расти и развиваться, у него не возникает чувство «хорошо, что я есть на свете». В таких случаях дети, с одной стороны, злятся на взрослых вообще, мстя им своим поведением за недостаток любви, с другой стороны – «сживают себя со свету». Реабилитация таких детей происходит по двум направлениям: осознание истоков травмы и опыт других, любящих отношений в новой семье. С течением времени новый опыт формирует у ребенка новое отношение к самому себе, и аутоагрессивные проявления постепенно проходят.

Аутоагрессия как отвержение самого себя, самообвинение и приступы отчаяния встречаются у чувствительных детей и в острой фазе переживания утраты кровной семьи. Причем ребенок может «застрять» в переживании горя, превратив его в ритуал «искупления», выражая таким образом свою любовь к покинувшим его значимым людям. Если взрослые не реагируют на подобное поведение ребенка, оно усиливается. Причиняя себе боль, физическую или эмоциональную, ребенок словно надеется, что если ему станет по-настоящему плохо, родители вернутся. Важно, чтобы он в это время узнал, что утешение и помощь можно получить не только от ушедших близких, но и от других взрослых – от приемных родителей. Если они будут искренне стараться помочь ему, уважая его горе и не пытаясь его поскорее «затушевать» и обесценить («было бы о ком горевать – об этой алкоголичке»), ребенок доверится и научится находить опору в новых привязанностях вместо того, чтобы разрушать себя.

что могут предпринять родители:

– Помнить о том, что они (родители) старше и сильнее. Мысль «я не могу с ним справиться» не должна звучать ни вслух, ни в голове. Когда взрослый начинает ощущать себя жертвой, это вызывает боевой энтузиазм у ребенка и провоцирует его быть агрессором. На самом деле, взрослые люди старше, больше и сильнее, чем их дети, даже если они в этом сомневаются. Это объективная реальность. Как бы ребенок ни бушевал, все равно он остается маленьким ребенком, к тому же несчастным.