Книга Десять великих экономистов от Маркса до Кейнса - Йозеф Алоиз Шумпетер

Над книгой «Экономические циклы», появившейся в 1913-м, Митчелл работал с 1905 года, хотя осознанное решение написать трактат по этой теме, похоже, появилось лишь в 1908-м[188]. Эта книга стала ориентиром для всей американской экономической науки, хотя и далеко за пределами границ США ее влияние на ученых трудно переоценить. Книга написана в самом расцвете интеллектуальных сил ее автора, в тот самый промежуток лет, когда свежесть и энергия еще не ослабли, но уже набран опыт аналитика и проявились широкие способности. Эта книга – шедевр в самом прямом смысле этого слова: работа, с помощью которой средневековый ремесленник доказывал себе и всем остальным, что он действительно мастер своего дела, а также она и кодекс, содержащий все правила работы, которым надо было следовать[189].

Основы плана книги вновь появляются в томе за 1927 год. Даже «Измерение экономических циклов» (1946) реализует на более высоком и широком уровне часть идей, которые впервые увидели свет в 1913 году. Большая часть работы Национального бюро экономических исследований на самом деле отражает те же идеи[190]. И методы, и результаты 1913 года выдержали проверку огромным количеством исследований, хотя Митчелл, будучи приверженцем истины, всегда был готов изменить их[191].

Определив так точно, как только я мог, место «Экономических циклов» в личном развитии Митчелла, теперь я должен определить их место в развитии науки в целом. К этой задаче я приступаю с некоторой неуверенностью. Во-первых, как указано выше, творческие усилия Митчелла не были просто направлены на изучение циклов как таковых. Скорее, на изучение новой экономической науки, или, как он сам говорил, новой экономической теории – чтобы быть воодушевленным «идеями, созданными в процессе изучения экономических колебаний»[192]. Это делает его труд несопоставимым по значению с работами других исследователей экономических циклов. Во-вторых, как большинство творческих людей, Митчелл с трудом признавал работу других, которые были, или ему казалось, что были, далеки от него в идеях или методах. Он был исключительно щедрым человеком и много читал. Но погруженный в решение собственных задач, над которыми он работал с почти нездоровым рвением, он нелегко проникал в суть чужих, не своих собственных, идей. Это заставляет, отдавая должное высокому уровню его исследований, вернуться к установлению различий между субъективным и объективным приоритетом, необходимость чего так часто приходила мне на ум в моих исследованиях истории экономического анализа. И, в-третьих, как в случае открытия или изобретения дифференциального исчисления или иных подобных открытий, умы людей в любой данный момент времени могут вырабатывать похожие взгляды, но делают это таким образом, что заставляют этих ученых (и их учеников) видеть вторичные различия между теориями друг друга гораздо более отчетливо, чем основные общие моменты. В случае, о которым мы говорим, ученым казалось, что количество отличных друг от друга «объяснений» росло, в то время как факт состоял в наличии определенного сходства их концепций (циклов и «кризисов»), методов (основанных на привлечении все большего объема статистического материала) и выводов (таких, как акцент на обобщенной форме того, что сейчас мы называем принципом акселерации). Ни один автор не вел за собой других в этом смысле и ни на кого из них не повлияли другие. Но дата выхода в свет работы Митчелла доказывает его выдающуюся роль в истории этого направления исследований[193].

Конечно, у всех этих мыслителей был один предшественник – Клеман Жюгляр, великий дилетант, который известен изобретением современной теории циклов деловой активности. Жюгляр был предшественником Митчелла как в методике, так и в теории. Он не только написал «Большую книгу фактов», которая опровергла теорию, доминировавшую в то время, и сделала очевидной необходимость перейти от «кризисов» к «циклам»[194]. Помимо этого он со сдержанностью и осторожностью, характерными и для Митчелла, обозначил важные принципы объяснения, которые, как он считал, напрямую следуют из наблюдений и которые лучше всего выражаются в известном высказывании: единственный источник депрессий – процветание, или, если я правильно прочитал это предложение, депрессия – это реакция на то, что происходит во время экономического подъема. Это кажется мне первой, хоть и неполной, формулировкой теории о том, что каждая фаза экономического цикла порождает следующую фазу и что, в частности, напряжение, которое накапливается в экономике во время подъема, приводит к спаду (который, в свою очередь, создает условия для новой фазы подъема). Митчелл, который независимо пришел к такой же идее, не колеблясь, назвал ее теорией (см.: Mitchell. Business Cycles. P. 583 или Burns. Op. cit. P. 26). И это именно теория, в том смысле, что можно попытаться использовать ее для объяснения (если таковое вообще имеется) бесконечной череды усилений и ослаблений деловой активности. Она выражает одну из двух фундаментально разных гипотез о цикличности экономической активности. Первая из них исходит из того, что экономические процессы изначально «непериодичны», и, таким образом, объяснение их колебаний, в том числе циклических, следует искать в конкретных условиях (денежных или иных), которые нарушают этот ровный поток. Альфред Маршалл стоит во главе огромной толпы сторонников этой гипотезы. Другая же гипотеза, за которой стоит авторитет Митчелла, утверждает, что экономические процессы имеют волнообразную природу, что циклы – это форма капиталистической эволюции. Но он пошел дальше: на основании того, что капиталистическая экономика – это экономика прибыли, где деловая активность зависит от факторов, влияющих на настоящую либо ожидаемую денежную прибыль, что эквивалентно кейнсианской предельной эффективности капитала, он утверждал, что прибыль – это и есть причина колебаний в деловой активности. Это утверждение не противоречит теории, описанной в главе 22 «Общей теории» Кейнса[195], а также теориям других исследователей цикла – столь же многочисленных, сколь и число считающих циклы имманентными капиталистическому процессу Митчелл не углублялся далее в своих размышлениях. В частности, он не утверждал, что прибыль каким-то, причем тесным, образом связана с инвестированием. Но все равно перед нами четкая идея, пусть и высказанная в устной форме, которая стоит за его анализом фактов. Эта идея менее заметна на последней стадии его работы, но это лишь потому, что кончина застала его внезапно, и он не успел полностью привести в порядок результаты своих трудов. Точно так же, как и книга 1927 года, та, что была написана в 1913-м, начинается с краткого обзора существующих объяснений. В обоих случаях они представлены очень лаконично и отстраненно. По мнению Митчелла, они все были «правдоподобны», но также и «вводили в заблуждение». Он классифицировал их, но воздержался от последовательной критики. Кое-где он выдвинул контраргументы, но у читателя складывается впечатление, что Митчелл смотрел на них как на утверждения, каждое из которых не хуже и не лучше другого, но все нуждаются в фактической проверке. Эта беспристрастность также раскрывает одну из черт методологии Митчелла, которая была упомянута выше: для него не существовало ничего, во всяком случае, ничего важного, на пути между гипотезой и фактом; в частности, не было никаких логических критериев, с помощью которых можно было бы отвергнуть теорию как неверную до проверки фактами.