…руки богини своею рукою Левой хватает, а правою, лук за плечами сорвавши, Луком, с усмешкою горькою, бьет вкруг ушей Артемиду: Быстро она отвращаясь, рассыпала звонкие стрелы И, наконец, убежала в слезах… Так Артемида в слезах убежала и лук свой забыла.
(Гомер. Илиада. XXI. 489 слл.)
Куда же бежит плачущая Артемида? На Олимп, жаловаться папе-Зевсу на то, как ее обидела мачеха.
Села, слезы лия, на колени родителя дева; Риза на ней благовонная вся трепетала. Кронион К сердцу дочерь прижал и вещал к ней с приятной усмешкой: «Дочь моя милая! кто из бессмертных тебя дерзновенно Так оскорбил, как бы явное ты сотворила злодейство?» Зевсу прекрасновенчанная ловли царица вещала: «Гера, твоя супруга, родитель, меня оскорбила, Гера, от коей и распря и брань меж богами пылает».
(Гомер. Илиада. XXI. 506 слл.)
А вот рассказ о детстве бога Гермеса, содержащийся в одном из так называемых «Гомеровских гимнов». Младенец, только что родившись, в тот же день вылез из люльки (на то он и бог!) и пошел… красть коров, принадлежащих Аполлону. Угнав стадо и спрятав его в потаенном месте, Гермес забрался в обратно в колыбель и устроился там как ни в чем не бывало. Аполлон хватился пропажи, стал повсюду разыскивать свой скот и в конце концов набрел на дом, где лежал новорожденный. Сразу заподозрив, что это-то и есть воришка, он подверг Гермеса суровому допросу, а тот всячески отнекивался, не стесняясь самой наглой лжи:
«Я ли похож на коров похитителя, мощного мужа? Нет мне до этого дела, совсем я другим озабочен: Сон у меня на уме, молоко материнское — вот что. Мысли мои — о пеленках на плечи, о теплом купанье».
(Гомер. Гимны. III. 265 слл.)
Хитроумные доводы, однако, не помогли Гермесу: Аполлон взял его под мышку и понес к Зевсу. Владыка богов, конечно, быстро разобрался в споре между двумя своими сыновьями и приказал коров вернуть… Не случайно Гермеса считали своим покровителем не только путешественники и торговцы, но и воры.
Таковы гомеровские олимпийцы… Постоянно создается впечатление, что великий поэт, а с ним и слушатели его произведений весело подсмеиваются над собственными божествами.
Боги на Олимпе, согласно Гомеру, решают дела мира, собираясь на общий совет. Правда, на этом совете голос одного из участников звучит гораздо громче, чем голоса остальных. И этот участник, естественно, Зевс, «владыка бессмертных и смертных». Но на чем основана его власть? Прежде всего — на превосходстве в чисто физической силе. Вот как общается Зевс с остальными небожителями в «Илиаде»:
«Слушайте слово мое, и боги небес и богини: Я вам поведаю, что мне в персях сердце внушает; И никто от богинь, и никто от богов да не мыслит Слово мое ниспровергнуть; покорные все совокупно Мне поспешайте, да я беспрепятственно дело исполню! Кто ж из бессмертных мятежно захочет, и я то узнаю, С неба сойти, пособлять илионянам или данаям, Тот пораженный позорно страдать на Олимп возвратится! Или восхичу его и низвергну я в сумрачный Тартар, В пропасть далекую, где под землей глубочайшая бездна: Где и медный помост, и ворота железные, Тартар, Столько далекий от ада, как светлое небо от дола! Там он почувствует, сколько могучее всех я бессмертных! Или дерзайте, изведайте, боги, да все убедитесь: Цепь золотую теперь же спустив от высокого неба, Все до последнего бога и все до последней богини Свесьтесь по ней; но совлечь не возможете с неба на землю Зевса, строителя вышнего, сколько бы вы ни трудились!.. Если же я, рассудивши за благо, совлечь возжелаю, — С самой землею и с самым морем ее повлеку я И моею десницею окрест вершины Олимпа Цепь обовью; и вселенная вся на высоких повиснет — Столько превыше богов и столько превыше я смертных!»
(Гомер. Илиада. VIII. 5 слл.)
Читаешь это несколько наивное хвастовство, и не проходит впечатление: разница между Зевсом и другими богами — только количественная, а не качественная. Да, он сильнее их, даже намного сильнее, — а что еще? Лучше ли он их в моральном плане, благороднее, честнее, добрее, может ли служить для остальных божеств примером? Да ничуть! Он всё привык решать именно грубой силой. Неудивительно, что ему не всегда охотно подчиняются. Еще одна цитата из «Илиады»: вестница богов Ирида приносит Посейдону, брату Зевса, приказ верховного владыки, но повелитель морей раздраженно отвечает:
«Так, могуществен он; но слишком надменно вещает, Ежели равного честью меня укротить он грозится! Три нас родилося брата от древнего Крона и Реи: Он — громовержец, и я, и Аид, преисподних владыка; Натрое всё делено, и досталося каждому царство: Жребий бросившим нам, в обладание вечное пало Мне волношумное море, Аиду подземные мраки, Зевсу досталось меж туч и эфира пространное небо; Общею всем остается земля и Олимп многохолмный. Нет, не хожу по уставам я Зевсовым; как он ни мощен, С миром пусть остается на собственном третьем уделе; Силою рук он меня, как ничтожного, пусть не стращает! Дщерей своих и сынов для Зевса приличнее будет Грозным глаголом обуздывать, коих на свет произвел он, Кои уставам его покоряться должны поневоле!»
(Гомер. Илиада. XV. 185 слл.)
В конце концов, правда, морской бог, поворчав, смиряется и заявляет:
«Ныне, хотя негодующий, воле его уступаю».
(Гомер. Илиада. XV. 211)
События, однако, могли развертываться и не столь мирно. Мифы рассказывают о том, как однажды несколько божеств — тот же Посейдон, Гера и Афина — даже восстали против Зевса, пытаясь его свергнуть и заковать в цепи. Перед нами просто-таки живая картинка атак аристократов на басилея в раннем полисе, отразившаяся в религиозной сфере. Властелин Олимпа лишь с большим трудом отстоял свое верховенство, да и то не без посторонней помощи. Его спасла Фетида, одна из второстепенных морских богинь. Она
…на Олимп многохолмный призвала сторукого в помощь, Коему имя в богах Бриарей, Эгеон — в человеках: Страшный титан, и отца своего превышающий силой, Он близ Кронида воссел, и огромный, и славою гордый. Боги его ужаснулись и все отступили от Зевса.
(Гомер. Илиада. I. 402 слл.)
Сторукие великаны Бриарей, Котт и Гиес, дети первобогов Урана (Неба) и Геи (Земли), принадлежали к одному из самых старших «божественных поколений». Они издавна были заточены в земных недрах, но однажды Зевс уже вызывал их оттуда — когда боролся за власть со своим отцом Кроном и другими титанами. Вмешательство сторуких решило исход войны. Гесиод пишет:
