Книга КГБ в Японии - Константин Преображенский

IV

Контроль силой страха

Резидентура КГБ в Токио желает быть осведомленной не только в том, чем заняты ее сотрудники. Она хочет знать даже то, о чем они говорят — и в непринужденных беседах друг с другом, и даже дома, с женой и детьми.

Этот интерес считается настолько закономерным, что его даже не особенно маскируют. Помню, как заместитель резидента по научно-технической разведке, беседуя со мной в первый день после приезда в Токио и давая наставления о том, как разведчику надо себя вести, напоследок заявил твердым голосом и глядя на меня в упор:

— И обязательно ходи пить пиво с товарищами!..

Я не придал этому большого значения и в течение нескольких месяцев так ни разу и не последовал этому совету в основном из-за нехватки времени.

И тогда заместитель резидента напомнил мне об этом сам, спросив недовольным голосом, почему я все-таки не посещаю вместе с приятелями-разведчиками пивной бар.

И тогда я понял наконец тайный смысл этого поручения: некоторые из любителей пива потом докладывали содержание бесед руководству. Ведь о чем чаше всего говорят между собой коллеги-разведчики, полагающие, что их никто не подслушивает? Обсуждают ошибки резидента и его заместителей, дружно ругают соглядатаев из управления «К», сплетничают друг о друге, обнажая собственные же слабости — один из них, оказывается, часто ссорится со своей женой, другой злоупотребляет алкоголем, третий экономит на еде, чтобы скопить денег на машину. Вся эта информация как раз и интересует как резидента, так и управление «К»! Считается, что личными недостатками или слабостями разведчиков может воспользоваться японская контрразведка, и поэтому управление «К» сообщает данные о них, как бы заботясь о безопасности самих разведчиков, уберегая их от японской вербовки. Но как раз именно японцы-то никогда и не пользуются личными изъянами сотрудников резидентуры, в то время как наша контрразведка, наоборот, делает это с особенным тщанием.

Итак, мне надо было срочно придумать какой-нибудь веский довод, который освободил бы меня навсегда от этого обременительного и весьма опасного совместного пития пива.

— Видите ли, — сказал я заместителю резидента извиняющимся тоном, — я ведь выступаю под прикрытием корреспондента ТАСС в то время как большинство наших товарищей работает в торгпредстве. Именно поэтому они и ходят пить пиво в немецкий ресторан «Цубамэ», что недалеко от Готанды. ТАСС же расположен на другом конце юрода, в Синдзюу. Если я буду приезжать туда ради того, чтобы опорожнить кружку пива, японская контрразведка, без сомнения, догадается, что нас объединяет нечто гораздо более важное — торгпредство и ТАСС по работе никак не связаны, и не могу же я легендировать каждый свой приезд в торгпредство необходимостью интервью!..

Начальнику ничего не оставалось, кроме как согласиться с моей аргументацией, хотя он, разумеется, понял, что я просто избегаю лишних застольных бесед. Как и многие журналисты, я невоздержан на язык, потому что слово служит моей профессией. Мне хватает того, что и в разговорах с коллегами в ТАСС я допускаю неосторожные шутки по поводу нашего государственного устройства, которые моментально становятся известными управлению «К».

Итак, заместитель резидента больше не призывал меня ходить с друзьями-чекистами в ресторан «Цубамэ», но зато очень скоро офицер безопасности пригласил меня в свой кабинет.

— Видишь ли, мы очень недовольны корреспондентом ТАСС Ш., — заявил он, озабоченно покачивая головой и искоса наблюдая за моей реакцией. — Мы больше не доверяем ему Более того, мы даже хотим поставить у него в кабинете технику 1 подслушивания!..

Далее он объяснил, что прямо сегодня, сейчас, я должен отвезти в ТАСС как бы к себе в гости сотрудника резидентуры, занимающегося шпионской техникой. Осматривая служебные помещения ТАСС, мы заодно зайдем и в кабинет Ш., где специалист прикинет, в какой из углов лучше вмонтировать подслушивающее устройство. Самого Ш. в тот день не было в Токио, он выезжал в другой город.

Эта просьба не понравилась мне. Почему управление «К» решило поручить это мне, а не другому сотруднику разведки, также работавшему в ТАСС и намного превосходившему меня по возрасту. Он был серьезный, неразговорчивый и, на мой взгляд, в большей степени подходил для столь деликатных поручений.

Но делать нечего: специалист по технике уже ждал меня во дворе посольства. Мы сели в машину и понеслись по хайвэю в Сичдзюку Всю дорогу мы молчали: разговаривать на служебные темы в автомобилях запрещено, поскольку и там может стоять подслушивающее устройство, а никакие личные отношения нас не связывали.

Когда мы прибыли в ТАСС, я объяснил старшему корреспонденту Зацепину, что ко мне в гости приехал приятель из посольства и я хотел бы показать ему наши помещения. Зацепин, будучи человеком очень проницательным и опытным, лишь иронически улыбнулся, сразу сообразив, что к нам пожаловал кто-то из КГБ. Зачем — ему не полагалось знать…

Я же сделал вид, что не заметил его улыбки, и повел технического специалиста по коридорам ТАСС, демонстративно широким жестом распахивая двери и громогласно объясняя:

— Здесь у нас офис, здесь помещение для телетайпов, там комната для приема гостей…

Именно так, гостеприимно и ни от кого не таясь, по-моему, и должен был вести себя журналист, принимая в ТАСС гостя из посольства. На Душе у меня было неспокойно.

Чтобы не вызывать подозрений у присутствующих, я давал соответствующие по ходу дела пояснения абсолютно спокойно, по так, чтобы находившиеся поблизости сотрудники слышали. Но как только мы дошли до кабинета Ш., я тотчас замолчал, и мы оба, как мыши, тихо скользнули внутрь.

Инженер поспешно оглядывал кабинет, я же стоял у широкого окна., выходящего в сад, дабы убедиться, не увидел ли нас какой-нибудь случайный прохожий. Наибольшую опасность представляли жены корреспондентов и их дети: сами мужья, будучи почти все до одного агентами КГБ, увидав меня в кабинете Ш. вдвоем с незнакомым сотрудником посольства, сразу же заподозрят тайное вмешательство КГБ и предпочтут сделать вид что ничего не заметили. Жены же начнут судачить и сплетничать, передавая из уст в уста, что им удалось заметить, и скоро этот слух достигнет ушей управления «К», то есть вернется туда, откуда вышел. Дети же просто могут попытаться войти в кабинет и все испортить.

Кстати сказать, аналогичные трудности ожидают и в нашей стране тех сотрудников КГБ, которые вознамерятся поставить технику подслушивания в квартирах советских граждан.

Разумеется, у себя дома КГБ действует более уверенно, спокойно, неторопливо: ведь все здесь находится в его власти! За день до начала операции всех обитателей квартиры под тем или иным предлогом задерживают где-нибудь вдали от дома. Главе семьи обычно дают какое-нибудь срочное задание по работе. Его супругу также оставляют на службе под предлогом какого-нибудь профсоюзного собрания, Если же жена человека, вызывающего по тем или иным причинам подозрение у КГБ, все-таки является домохозяйкой, ее приглашают на срочный гинекологический осмотр в районную поликлинику. Все это проделывается через агентуру.