Книга Тайна озера Кучум - Владимир Топилин

Кедровые колки, заросли рододендронов и стлаников, густой курослеп зверь обходил стороной. Полновластный хозяин своих угодий шёл чистыми, открытыми местами по широким, кое-где протаявшим альпийским лугам, вдоль скалок и ручейка, весело журчавшего в направлении озера. Проехав какое-то расстояние, Уля удивлённо заметила, что зверь поднимался к душнику параллельно их следу, где ходили они. Да, действительно, вон там, за тем высоким, разлапистым кедром, находится их лагерь. Девушка заметила это дерево потому, что кедр до половины от земли был сожжён молнией. От костра до него не более трёхсот метров. И стоит он на небольшом скалистом выступе. Да и следы идут точно от него. А вот и лёжка зверя. Он лежал здесь сегодня утром, но недолго. Снег не успел протаять до мёрзлого мха. Да, какой вид! Отсюда лагерь просматривается как на ладони. Медведь следил за людьми, смотрел, что происходит в лагере. И, дождавшись, когда все собрались вместе, смело, безбоязненно пошёл на душник.

Для Ули новость была полной неожиданностью. Она впервые видела, чтобы медведь, не опасаясь дыма костра, запаха людей, лежал тут, рядом, практически на открытом месте. Даже Чингар не услышал, не почувствовал его присутствие. Наверное, ветер относил посторонние запахи в сторону. А его бесшумное передвижение не вызвало подозрения даже у чёрного ворона.

Уля не стала слезать с Хормы, «давать свой след», оставлять запах человека, этим можно воспользоваться в дальнейшем при охоте на зверя. Некоторое время постояла у лёжки и поехала дальше по ходу амикана. Здесь раскористые следы поворачивали на девяносто градусов: теперь, осторожно подкрадываясь к лагерю, медведь шёл вдоль берега озера, скрываясь в прибрежном кедраче, густой подсаде и зарослях рододендронов. Чтобы не вызвать подозрения у медведя, а Уля точно знала, что в случае, если Загбой и Сергей сегодня не убьют зверя, тот опять пройдёт своим следом, девушка поехала краем берега, параллельно, на некотором расстоянии от его тропы. В то же время, стараясь не пропустить хоть какой-то «хитроумный скол», она внимательно наблюдала за действиями громилы, где и как он шёл, останавливался или, может быть, лежал. Однако за всё время следования ничего интересного не заметила: зверь просто крался к лагерю людей и ничего более.

Таким образом она проехала около километра. Здесь в озеро врезался небольшой, поросший высокими, густыми кедрами мысок. За ним вновь разворачивался обширный лиман, в результате чего в этом месте природное, горное водохранилище имело самое узкое место до противоположного берега, приблизительно около двухсот метров. И тут Уля сделала ещё одно невероятное открытие. Из мыска на противоположный берег по льду пролегала хорошо набитая медвежья тропа! Зверь ходил здесь не единожды. Об этом говорили многочисленные следы туда, на тот берег, под Кучум, и обратно. Слегка подтаявший, но ещё достаточно крепкий, чтобы выдержать вес тела громилы, лёд представлял отличный мост для перехода зверя под голец. Зачем ему обходить озеро вокруг, наматывать лишние километры, когда можно быстро перейти на ту сторону напрямую?

Для Ули пока что непонятно, зачем медведь ходит под Кучум. Возможно, там, в скалах, у него берлога. Или вечный ледник даёт благодатную прохладу в жаркий день. А может, были ещё какие-то причины. Но это уже неважно. Главное, что зверь здесь ходит и пойдёт — обязательно пойдёт! — в этом месте ещё. А это меняло всё! Теперь самое главное — успеть до темноты… Гениальный, но в то же время простой план охоты на медведя у девушки возник сразу: устроить, сделать зверю западню на тропе. Для этого надо подрубить, прослабить лёд.

Однажды зимой она видела, как гонимый волками на Тума-ниху выбежал сохатый. Скользкий лёд реки держал зверя у берега. Но когда тот выбежал на середину, не выдержал массы тела обречённого животного, проломился. Сохатый мучался недолго: быстрое течение увлекло его под панцирь. Похожий случай ей рассказывал дедушка Загбой. Когда он ещё жил на севере, его собаки тоже загнали сохатого в полынью. Здесь же совсем иная обстановка. Озеро не река. Лёд начинает замерзать с центра, а не наоборот. Значит, там, в середине, он толще. Да и медведь не сохатый. А если он почувствует подвох, обойдёт прорубь? Или, провалившись, сможет выскочить из воды?

Раздумывать некогда. Надо пользоваться моментом, и, может, всё получится. Прежде всего, Уля внимательно осмотрелась. Да, здесь, на этом перешейке, лёд достаточно прочный, чтобы по нему пошёл зверь. Величавые вершины Кучума загораживают солнце практически весь день, и в этом месте озеро почти находится в тени. Исключение составляют лишь несколько часов утренней или вечерней зари. И неизвестно, когда водная гладь освобождается от ледяного панциря, в начале или в середине июня, а может, и позже. Сейчас, в эти предвечерние часы, небесное светило опускается, катится по зубчатому гребню гольца западной стороны. Но и то ласкает нежными лучиками озеро только до середины. Если здесь, на этой, солнцепёчной стороне, под гольцом Часки, луговая растительность благоухает, то там, под вертикальной стеной грозного Кучума, притаилась зима. Вековой ледник несёт холод, а дневная температура едва ли поднимается выше нулевой температуры.

До темноты осталось два-три часа. Уля заторопилась: успеть бы сделать дело. Повернула Хорму на лёд озера, осторожно поехала по медвежьей троне. Толщина ледяного панциря достаточна, чтобы выдержать вес оленухи и девушки. Да что там говорить! Хозяин тропы тяжелее их в три, четыре, а то и в пять раз! Он ходит смело, не опасаясь. Возможно, не первый год и, наверное, знает, до какой поры будет существовать предел прочности своеобразного моста.

Центра озера достигла быстро. Девушка посмотрела вокруг, до обоих берегов примерно одинаковое расстояние. Здесь «самое место». Спешилась, выдернула притороченный к седлу топорик, Хорме приказала ждать. Сама присела, аккуратно вырезала ножом, отложила в сторону несколько медвежьих, заледеневших на ночном снегу следов. Они будут нужны потом, когда Уля сделает дело, прослабит лёд. Затем очистила от снега лёд и приступила к выполнению своего плана.

К нескрываемому удивлению девушки толщина ледового панциря оказалась небольшой, примерно около тридцати сантиметров. Это значительно упрощало дело. Тонкие, узкие щели прорубались легко, быстро, уже через несколько минут была готова первая поперечная полоса. Она тут же, не теряя драгоценного времени, приступила вырубать вторую.

Расчёт Ули был прост. Она разделяла лёд поперёк медвежьей тропы. Узкие, недлинные щели едва ли достигали длины двух метров, по метру с каждой стороны хода медведя. Затем, сбоку, оставив небольшие, с девичью руку, спайки, она рубила полоску вдоль, по ходу тропы. Затем — очередная поперечная полоса и по бокам — две коротких, продольных. Таким образом, над поверхностью чёрной воды, едва удерживаясь на спайках с основным льдом, лежали три продолговатые льдины. Получилось что-то наподобие прикрытой проруби, а если точнее сказать — ловушка. Стоит зверю наступить на одну из них, ледяные спайки не выдержат, сломаются, и медведь провалится в образовавшуюся полынью. А выбраться назад на скользкий лёд будет трудно.

Так думает Уля. Но получится или нет — пока не знает. Главное, чтобы медведь не заметил ловушки. Для этого надо тщательно замаскировать место работы. Здесь надо постараться. В первую очередь Уля смыла водой все свои следы. Затем тая-ком на льдины насыпала снег. А сверху положила вырезанные ножом следы зверя. Получилось аккуратно, как говорит Агафон, «комар носа не подточит». Всё замаскировано под вид тропы. Со стороны кажется, что и нет никакой ловушки. Но как пойдёт медведь? Учует подвох или нет? Это вопрос времени. А его у девушки оставалось очень мало. И на то были основательные причины. Где-то там, под гольцом Часки, доносились яростные голоса собак.