Книга Диана. Жизнь, любовь, судьба - Сара Брэдфорд

Дома Диана сосредоточилась на проблемах женщин. Преисполнившись решимости стать настоящим профессионалом, она начала брать уроки сценической речи. Питер Сеттелен заметно улучшил ее ораторские способности. В апреле 1993 года Диана посетила в Чизвике убежище для женщин, ставших жертвами домашнего насилия. Она побывала там несколько раз, а затем приняла участие в большой конференции, посвященной этой проблеме, в конференц-центре королевы Елизаветы ЧП. Посещение больницы на Грейт-Ормонд-стрит, где молодые женщины лечились от пищевых расстройств (очень близкая Диане тема!), позволило ей в апреле 1993 года выступить в ратуше Кенсингтона. Ее выступление привлекло внимание общества к весьма актуальной теме. Диана была удовлетворена своими выступлениями. Сеттелен научил ее правильно выражать эмоции (по мнению помощников, Диана с этим даже перебарщивала). Кроме того, ее выступления всегда были окрашены личным опытом и пережитыми страданиями. Диана входила в попечительский совет благотворительного фонда «Поворотный момент».

В июне 1993 года она выступила на конференции и призвала поддержать психически больных женщин. Председателем этого форума была Либби Первис. Она сказала: «Принцесса – одна из нас. Она жена, мать, дочь… В ее жизни много проблем. И она смело использует собственный опыт, чтобы помогать другим людям». Диана никогда не пряталась от народа, как другие члены королевской семьи, и действительно использовала свой опыт для того, чтобы помогать страдающим и поддерживать нуждающихся.

Диана уверенно завоевывала позиции на мировой, а скорее европейской, сцене. Вместе с кронпринцем Люксембурга она присутствовала на британской торговой ярмарке. Как попечитель фонда «Помощь пожилым людям» выступала в Брюсселе на различных мероприятиях, посвященных положению пожилых людей в Евросоюзе. Общалась с комиссаром Евросоюза по социальным проблемам, пила чай с королевой Фабиолой, присутствовала на приеме в резиденции британского посла.

По приглашению американского медиамагната Конрада Блэка она присутствовала на балу прессы, проходившем в Спенсер-хаусе, все еще принадлежавшем ее семье. Здесь она получила возможность пообщаться со сливками британских и американских медиа. В Кембридже по предложению лорда Сент-Джона Фосли Диана заложила камень в основании нового корпуса Эммануэль-колледжа. «Какова бы ни была система взаимодействия королевской семьи и правительства, – писал Джефсон, подводя итоги года, – реальность очень проста: принцесса Уэльская по-прежнему играет важную роль в общественной жизни – по крайней мере, в глазах средств массовой информации».

Одно из последних публичных выступлений 1993 года напомнило обществу о «королевском» статусе Дианы, который она успешно поддерживала весь год. С одобрения королевы Диана возглавила 8 ноября мемориальную службу в День памяти в Эннискиллене, в Северной Ирландии. Церемония была тем более трогательной, поскольку напоминала о трагических событиях, произошедших в тот же день шестью годами ранее: одиннадцать человек погибли во время взрыва, устроенного боевиками ИРА. На площади сохранились следы от осколков.

Не забыли об этом и те, кто собрался на церемонию. Стройная, элегантная, очень торжественная Диана стояла перед скорбящими и солдатами – она являла собой идеальную цель для террористов, если бы те вновь решили повторить это преступление. После двух минут полной тишины над площадью пролетели два лебедя. Их отчетливо было видно на фоне чистого предзимнего неба. «Вы видели птиц? – спросила у Джефсона Диана. – Так трогательно! Не могу избавиться от ощущения, что это какой-то знак…» «Вы имеете в виду души павших?» – спросил помощник. «Да, что-то в этом роде… Или символ мира…»[374]

Но за безупречным царственным фасадом скрывались серьезнейшие проблемы в личной жизни, которые подталкивали Диану к очередному саморазрушительному, противоречивому решению. Закрылась еще одна дверь в прошлое – летом умерла Рут Фермой. Леди Фермой была очень огорчена книгой Мортона и расставанием внучки с принцем Уэльским. Поведение Дианы позорило Рут в глазах придворных – внучка не должна была предавать гласности проблемы своего несчастливого брака. Еще до публикации книги Мортона Диана числила собственную бабушку в стане врагов. Мортону она рассказывала, что в день девяностолетия королевы-матери (4 августа 1990 года) царила «мрачная и унылая» атмосфера. «Все были настроены против меня, – говорила Диана. – Моя бабушка разнесла меня в пух и прах»[375]. И до этого бабушка и внучка часто ссорились. В какой-то момент, когда Рут чрезмерно резко высказалась о поведении внучки, Диана просто отказала ей от своего дома. Перед смертью леди Фермой Диана дважды навестила ее, так что у них была возможность помириться. На похороны леди Фермой Диана вылетела со старой подругой бабушки, королевой-матерью, которая, вне всякого сомнения, разделяла мнение своей фрейлины о поведении Дианы.

Незадолго до того Диана завершила еще одну семейную распрю – примирилась с графиней Спенсер, Рейн. Она пригласила Рейн с новым мужем, графом де Шамброном, на обед в Кенсингтонский дворец. С этого времени Диана и Рейн начали встречаться довольно часто. Примирение было частью программы расставания с неприятным прошлым. Она спешила помириться и с братом Чарльзом, с которым недавно рассорилась.

Чтобы начать новую жизнь, Диана стала подыскивать себе загородный дом подальше от крепости Кенсингтонского дворца. Ей хотелось проводить с мальчиками лето и выходные за городом. В июне брат Чарльз предложил ей снять за двенадцать тысяч фунтов в год Гарден-хаус в поместье Олторп. Диана тут же отправила Дадли Поплаку план дома, чтобы тот составил проект. Мысль о собственном новом доме приводила ее в восторг. Через две недели все надежды рухнули. Брат отозвал предложение. Диане нужна была постоянная охрана, вокруг нее вечно роились репортеры. Нормальная семейная жизнь в поместье стала бы невозможной. Чарльз посоветовал ей снять дом за пределами парка, если он ее устроит. «Диана часто говорила, вспоминал один из ее приближенных: „По крайней мере, моя собственная семья никогда меня не предавала… Но вот и они это сделали“».

Письмо Чарльза Диана дала прочитать своему помощнику (несмотря на заявления Пола Баррела, это был не он). Она была страшно расстроена, а потом, обозлившись, написала брату ответ, в котором, несомненно, высказала все, что о нем думает. Когда он позвонил, она бросила трубку. Чарльз Спенсер вернул письмо нераспечатанным с запиской, в которой говорилось, что «вряд ли чтение этого письма улучшит наши отношения»[376]. Брат с сестрой не общались несколько месяцев. Казалось, их отношения никогда уже не станут такими, как до скандала с Гарден-хаус.

По мнению Кена Уорфа, который как телохранитель принцессы был в курсе происходящего, «Спенсер действительно старался помочь. Он предложил ей дом на территории поместья, но тот был слишком маленьким и располагался слишком близко к внешней ограде. Он даже предложил ей собственный дом… но местная полиция просто сошла с ума. Когда я увидел их план безопасности, то лишь руками развел…»[377] Этот случай произвел сильное впечатление на Диану, она постаралась отказаться от многочисленной охраны. «Он [Спенсер] прав, – говорила Диана Кену Уорфу. – Ну кто захочет терпеть все эти связанные со мной неудобства?»[378]