Книга Иду на грозу - Даниил Гранин

— Идите к Хоботневу! — кричал он. — Я приказываю повернуть назад! — Бледно-зеленое лицо его подпрыгивало, он пытался распустить ремень, но боялся, и руки его хватались за подлокотники.

Алеша стал пробираться в кабину. По дороге он увидел Лисицкого, который торопливо отхлебывал из баклажки.

— Хочешь?

— Потом!

Поздышев сидел за рацией и морщился. Радиосвязь нарушилась. Вначале он пытался узнать обстановку, может быть, известна высота грозы. Теперь ему просто хотелось сообщить, что радиокомпас отказал, пилотажные приборы зашкалило, потеряна всякая ориентация, по всей видимости, их относит вместе с грозой в горы. Они заблудились среди этой взбешенной мути; кто знает, может, земля слыхала их голоса, но ответа не было. Как будто им чем-то могли помочь с земли! И все же Поздышеву хотелось, чтобы там знали, услышать оттуда в ответ хоть слово, выругали бы, что ли, лишь бы избавиться от этого чувства безвестного одиночества. Но на всех волнах в наушниках завывала, свистела, улюлюкала беснующаяся гроза.

Знать бы, что внизу нет гор, можно попробовать как-то посадить машину, хотя бы пройти низом.

Прошли годы, столетия с тех пор, как Хоботнев вошел в грозу, надеясь как-то проскочить по ее краю. Не было ни края, ни лева, ни права, магнитный компас бешено вращался, машину швыряло, как былинку, временами он не знал, где солнце, где земля. Да, да, земля с ее инструкциями и установками. «Сохраняйте горизонтальное положение, не увеличивать скорость, чтобы избежать опасных перегрузок», — все летело к черту, все было не так. Забраться бы вверх, только вверх, еще выше и все-таки выше, чтобы хоть как-то удержать в руках машину. Они держали ее уже четырьмя руками, но кто-то рвал от них штурвалы и сбрасывал самолет вниз. Надрывно вопили моторы. Плоскости… он чувствовал, как страшно выгибаются плоскости. Уйти от центра грозы. Самое скверное — это центр грозы. Но где же центр? Куда уходить? Указатель не двигался. Этот чертов хваленый, знаменитый указатель — единственное, что помогло бы им как-то ориентироваться, единственный их шанс.

Было видно, как Крылов протиснулся к указателю, постучал по стеклу. Потом мелькнуло его лицо, отрешенно-задумчивое, настолько не соответствующее тому, что творилось, что Хоботнев выругался.

Крылов наблюдал за водой, струящейся по стеклам, за короткими склеротическими шнурами разрядов. Он вычислял, сопоставлял свои догадки, выработанные за последний год работы над грозой. Мозг его действовал методично и ровно, и никакие тревоги и страхи не доходили к нему. До последней секунды Крылов надеялся, что они болтаются где-то на периферии грозы. Нужно было время, чтобы убедиться в неисправности указателя. Но еще больше времени надо было, чтобы найти причину. Стукаясь головой о рычаги, стенки, он прощупал соединения — вроде все правильно. Тогда он направился в салон. Там все ходило ходуном. Поздышев возился у аварийного люка. Крылов увидел рядом Веру Матвеевну. Глаза ее были закрыты, она бессильно оседала на пол. Он поддержал ее свободной рукой, ее вдруг начало рвать.

Откуда-то перед ним очутился Агатов. Крылов сказал ему:

— Указатель скис. Узнайте у Ричарда.

Агатов что-то закричал, исчез, вместо него появился Алеша, подхватил Веру Матвеевну, куда-то потащил ее. Крылов попробовал добраться до регистратора указателя, за которым сидел Ричард. Громоздкий ранец парашюта цеплялся за кресла. Крылов крикнул Ричарду:

— Работает? Работает?

Ричард что-то ответил, но Крылов не расслышал, подался вперед, переступая через катящиеся под ноги футляры, баллоны, вдруг самолет швырнуло, пол выскользнул, Крылов полетел через кресла куда-то в угол, ударился коленкой о стену. Раздался хруст. Звук был такой громкий, что ему показалось, что ломается самолет. Его прижало к стене, он попробовал оттолкнуться и почувствовал, что нога не действует. Тогда он понял, что, наверное, слышал, как трещала кость, и как только он это подумал, хлынула такая боль, что на несколько секунд он потерял сознание.

При нормальном полете, найди Крылов отключенный разъем указателя, Агатов не стал бы отпираться. Да, это он отключил питание указателя, установленного в кабине, и подключил свой прибор. Ничего особенного в этом не было… Ничего особенного, если бы они не попали в грозу. Но кто мог знать, что они попадут в грозу! Они не имели права, им было запрещено заходить в грозу, это нарушение всех правил и, приказов. Он не виноват, что все так обернулось. При чем тут он? Все равно указатель не помог бы. Голицын не верил в этот указатель. И Агатов не верил. Он никогда не верил в эту тулинскую затею.

Когда Крылов крикнул ему, что указатель не работает, Агатов хотел признаться, бежать к Ричарду, подключить разъем, теперь он верил, нет, не то чтобы верил, но вдруг этот проклятый указатель поможет ориентироваться, может, будь указатель исправен с самого начала, ничего бы не случилось. Мысль эта парализовала его. Он мгновенно представил себе, что произойдет там, на земле, все взвалят на него, не выкарабкаешься, они отыграются на нем одном: его затопчут, под суд, конец… Страх сковал его. Страх был отчетливей и сильнее чувства опасности. Может, через несколько минут угроза собственной гибели заставила бы забыть его об остальном, но он не успел ни о чем подумать. Самолет швырнуло, какой-то ящик ударил его по ноге, он видел летящее тело Крылова, и сам полетел куда-то, закричал, схватился за скобу.

Он оказался подле Ричарда. Свистящий ветер несся по салону, — Поздышев открыл люк, и туда, всасываемые воздушным потоком, неслись листки бумаги, какие-то обрывки, веревки, плащи… У стены за креслом болтался на гибком шланге отвинченный разъем. Было чудом, что Агатов увидел среди этого кошмара отвинченный им самим разъем. Казалось, слышно, как разъем перекатывается и постукивает о металлический плинтус. Он увидел над собой Ричарда, почувствовал, как Ричард, схватив под руки, поднимает его, опомнился, вскочил и побежал к люку…

Крылов очнулся, когда Алеша волочил его по проходу. Искаженное, перекошенное лицо Агатова, позади расплывчатая, сдвинутая, как на плохом снимке, фигура Ричарда.

— Кассеты! Кассеты! — закричал Крылов.

— Я возьму, — услышал он голос Ричарда.

— Помоги ему, кассеты указателя! — крикнул Крылов Алеше.

— Мать их так, — сказал Алеша, — нашли о чем думать!

Поздышев отстранил Агатова, давая дорогу Алеше с Крыловым.

— А где остальные? — Крылов уперся в проем люка, но Алеша ловко сбил его руку и, обхватив Крылова, вывалился в люк…

Перед Агатовым была спина Поздышева в синей куртке, перекрещенная ремнями парашюта. Подвижной стеной заслоняла она от него серый клубящийся проем. Размахнувшись, Агатов изо всех сил толкнул плечом в эту спину. Момент был выбран правильно — как раз Крылов и Алеша спрыгнули, Поздышев хотел обернуться, чтобы дать дорогу Агатову и Ричарду, но удар Агатова бросил его к люку, и его втянуло так, что мелькнули только ноги в хорошо начищенных ботинках.

Потеряв равновесие, Агатов качнулся, его бросило по проходу.