Книга Виноделы. Терпкий аромат любви - Ян Моран

Катерина коснулась руки матери. Она слышала часть истории и раньше, но в предыдущей версии землю Ава нашла вместе с Лукой.

– А когда к тебе присоединился Лука?

– Через несколько недель. Деньги закончились, и он приехал из Нью-Йорка, чтобы найти меня. В день его приезда я лежала с гриппом и ожидала, пока адвокат закончит оформление всех документов для покупки собственности. Я вся тряслась от лихорадки и не могла встать с кровати, поэтому дала Луке право подписать документы вместо меня.

– Но он поставил на документах свое имя, правильно?

– Да, позже, когда я хотела добавить туда и свое имя, он отказал мне. Мне тогда никто не мог помочь. Был 1929 год, мне было девятнадцать лет, я была иностранкой…

Сегодня не многое изменилось. Почувствовав себя чужой в Италии, Катерина легко могла представить состояние матери.

– Когда я немного поправилась, то начала рисовать набросок дома для архитектора. Он был уменьшенной копией родительского замка в Бордо. Первый винтаж нашего вина из старого винограда стал настоящим успехом. Нам везло. Лука очаровывал всех, с кем встречался, и вскоре мы получили контракты на поставку вина в церкви, синагоги. Во время «Сухого закона» не всем так везло. Например, наша соседка, чей муж умер от сердечной недостаточности, доставляла особые кремы и растирки модницам Сан-Франциско. Но я подозреваю, что ее машины, развозившие заказы, были доверху нагружены совсем не баночками с кремом…

– Каким был Лука тогда?

– Он был лучше. Некоторое время мы были счастливы. Я любила своего ребенка, у меня был прекрасный дом, и я была уверена, что воплощаю в жизнь то, ради чего пришла в этот мир. Виноделие – мое призвание.

– Когда все начало меняться между вами?

Ава пожала плечами.

– Идиллия продлилась недолго. Лука быстро потерял интерес к виноградникам и к строительству, а я по-прежнему пыталась внести равновесие в нашу жизнь. Из нашего первого урожая большую часть выпил Лука. А когда он пил, то становился жестоким, и чем больше он пил, тем сильнее менялось его поведение, даже в моменты трезвости. Я признавалась в его откровенно ненавистном отношении священнику и врачу, а они заставили меня думать, что я не справилась со своими обязанностями. Они советовали мне лучше стараться.

Катерина едва удержалась от комментария. Эти же советы дают и сегодня. Когда же это изменится?

Ава опустила глаза и продолжила:

– Однажды ночью, полностью голый, он взобрался на высокий подоконник шато и палил из пистолета в ночь, выкрикивая ругательства, адресованные воображаемому противнику. К счастью, только несколько беззащитных гроздей винограда были свидетелями и жертвами его убийственного гнева. Но он вел себя все хуже и хуже. Я опасалась несчастного случая.

Катерина слушала, воображая мать молодой женой, в чужой стране, с таким грузом ответственности.

Плечи Авы совсем поникли.

– Однажды я рассказала врачу о сломанном носе и синяках и объяснила, что упала. Никто мне не поверил, но и помощи не предложил. Мужчины не вмешивались в дела других мужчин.

Катерина взяла маму за руку и сжала ее. Она не могла себе представить, как можно жить с таким человеком.

– А затем случилось то, что невозможно было даже вообразить. Однажды вечером Лука поздно вернулся домой. Среди ночи я проснулась и поняла, что к моему горлу прижат нож. Он был пьян и орал, что ты не его ребенок, а какого-то мужчины, который может заявить права на поместье. Мне даже сегодня тяжело повторять его слова. Как они только пришли ему в голову? Его глаза горели безумием. Такой ярости я прежде не видела.

Ава прижала руку к шее, и сердце Катерины преисполнилось сочувствия.

– Он был сильнее. – Голос Авы был напряженным – она вновь переживала события прошлого. – Я знала, что сопротивление приведет к смерти. Поэтому я лежала не шевелясь, превратившись в камень, и старалась не дышать. Я не пошевелилась, даже когда из пореза закапала кровь. – Ава коснулась небольшого шрама на шее и посмотрела на дочь. – Ты спала в колыбели рядом.

Катерина вздохнула, представляя себя в аналогичной ситуации с Марисой. Это непостижимо!

– Я молилась, чтобы Лука не заметил тебя. Я думала, убьет ли он меня, пока ты спишь? Или занесет нож и над тобой? Меня охватил ужас. – Глаза Авы увлажнились. – В этот момент ты проснулась. Лука ослабил хватку на моем горле и диким взглядом уставился на тебя. Но, прежде чем он успел сделать в твою сторону хоть шаг, я набросилась на него. Я не знала, что способна на такую ярость. Я расцарапала ему глаза и ударила локтем в горло. Нож упал на пол, я подняла его и наставила на Луку. Я ранила его. Оказалось, это так легко – разрезать незащищенную кожу. И тогда он словно проснулся от демонического наваждения. Благочестивая женщина должна была бросить нож и простить мужа, но я больше не была такой женщиной. Я выгнала его из дома, сжимая нож в одной руке, а ружье во второй. Я гнала его прочь, несмотря на то что твои крики оглашали весь дом. Я кричала ему: «Убирайся! Ты умер для меня и умер для моего ребенка!» Я угрожала убить его. Да простит меня Бог, но это была не пустая угроза. В ту ночь я вычеркнула его из нашей жизни навсегда! Позже меня нашел Рафаэль. Я сидела на крыльце. На коленях лежало ружье, а с шеи капала кровь. Он отнес меня наверх, промыл рану и укачал тебя. Я вся дрожала и не могла спать еще несколько ночей подряд, боясь его возвращения.

Катерина каждой клеточкой ощущала боль. Она чувствовала себя старой, как эти виноградники. Шмыгая носом, она обняла маму.

Прошлое было невыносимым. Все оказалось куда хуже, чем она себе представляла.

– Он мог убить тебя… И я тоже могла погибнуть…

Ава мгновение провела в объятиях дочери, затем отстранилась и продолжила:

– На этом история не заканчивается. Возможно, преданная жена должна была искать мужа. Вдруг он нуждался в медицинской помощи? Но я этого не знала, и мне было все равно. Для меня он умер. А для всех я сочинила историю о том, что он уехал в командировку. Через месяц он прислал письмо. Я вернула его нераспечатанным и дописала, чтобы он не смел больше связываться с нами. Затем рассказала всем, что он погиб в автокатастрофе. Никто не подвергал сомнению мой рассказ. Я призналась только Рафаэлю, ради его безопасности.

– Ты могла развестись с Лукой.

– На самом деле я молилась, чтобы он умер и оставил меня вдовой, как бы ужасно это ни звучало. Если бы я развелась, то больше не смогла бы выйти замуж в церкви, а ты стала бы объектом слухов и спекуляций. Я подумала, что будет лучше, если твой отец просто умрет. Общество лучше относится к дочери вдовы, чем к дочери разведенной. Конечно, здесь Америка – свободная страна. Но предрассудки никуда не делись. Я была намерена сделать все, чтобы ты удачно вышла замуж и не повторила моих ошибок.

Катерина сжала руку матери. С тех пор как у нее появилась Мариса, она понимала, на что пойдет мать ради защиты своего ребенка.