Книга Письмо Софьи - Александра Девиль

– Эй, работники, хозяин дома?

Мужики поглядели на нее с удивлением и промолчали, но тут же из полураскрытых ворот показался внушительного вида субъект, одетый в некое подобие ливреи, и с важностью объявил:

– Хозяин дома, но не принимает.

– А ты, видать, новый дворецкий, вместо Игната? – уточнила Софья. – Так доложи хозяину, что приехала его сестра.

– Какая сестра? – нахмурился дворецкий. – Нет у них никакой сестры.

– Да есть же, пора тебе об этом знать, любезный, хоть ты и новичок в доме! Немедленно пусти меня к брату! И пусть твои люди помогут вынести из дормеза мои вещи!

Но дворецкий и не думал повиноваться. Тогда раздраженная такой медлительностью Софья оттолкнула его и устремилась во двор. Бдительный страж, однако, проворно кинулся за нею следом, крича и размахивая руками, и мог бы даже заслонить ей путь, если бы в этот момент на крыльцо не вышел хорошо одетый молодой мужчина, в котором Софья хоть и не сразу, но узнала Евграфа Щегловитова – мужа Людмилы.

– Вот, барин, прорвалась сюда эта девица, говорит, что, мол, она ваша сестра, – развел руками дворецкий.

– Вот недотепа! – покачала головой Софья и обратилась к Щегловитову: – Я ведь не вас имела в виду, Евграф Кузьмич, а хозяина этого дома – Павла Ниловского. А вы, должно быть, у него в гостях?

Щегловитов, казалось, был немало смущен неожиданным появлением Софьи, но, быстро взяв себя в руки, ответил ей с любезной улыбкой:

– Да, сударыня, я, можно сказать, здесь гость, хотя и незваный. Но так уж получилось. А вы какими судьбами?

– Павел дома? – вместо ответа уточнила Софья.

– О Павле, увы, не имею никаких известий. Но, поскольку наш дом на Тверской сгорел полностью, я, приехав в Москву, взял на себя смелость остановиться здесь. Временно, пока Павла нет. Наведу в доме некоторый порядок. Надеюсь, шурин меня не прогонит. Да и вы входите, раз уж приехали. Будем вместе поджидать Павла.

Щегловитов распорядился, чтобы вещи приезжей внесли в дом, и Софья, немного озадаченная неожиданной встречей, проследовала в гостиную. Обстановка здесь еще свидетельствовала о недавнем разорении: не было ни приличной мебели, ни ковров, ни картин, обои во многих местах оборвались. Однако возле приветливо горевшего камина уже был создан маленький уголок уюта: два глубоких кресла, журнальный столик, медвежья шкура на полу. К этому уголку и подвел ее Щегловитов:

– Усаживайтесь, грейтесь с дороги, а я велю подать вина и чаю.

Софья тут же поинтересовалась:

– А где Людмила? Или она осталась в Петербурге?

– Так вы ничего не знаете? – Евграф со скорбным видом вздохнул. – Я писал, но, наверное, до ваших Старых Лип и письма-то не доходят… Или, может, я перепутал адрес…

– Я не в Старых Липах была все это время, а в Вильно, у Ольги Гавриловны. Она умерла. И Домна Гавриловна тоже.

– Боже мой, сразу столько утрат… – Щегловитов снова тяжело вздохнул. – Поистине, в военные годы люди гибнут не только на полях сражений. Отчего так совпадает? Не знаю… Ну, ладно, тетушки были не очень молоды, но Людмила…

– Что?… – насторожилась Софья. – Неужели Людмила тоже?…

– Да, увы… – Евграф сел в кресло и с несколько картинным видом оперся лбом на руку. – Бедняжка, мой ангел, она умерла еще год назад. Ее легкие плохо переносили сырой климат Петербурга, а суровая зима привела к тяжелой простуде. Я не отходил от Людмилы, боролся за ее жизнь, как мог… из-за этого не успел побывать в сражениях, хотя был записал в корпус генерала Витгенштейна. Пока длилась болезнь Людмилы, выжига управляющий, пользуясь моим несчастьем и моей рассеянностью, успел разорить наше имение, и мне впоследствии пришлось продать петербургский дом. Впрочем, я все равно не хотел оставаться там, где все напоминало о моей дорогой жене…

Он отвернулся, и его плечи дрогнули. Софью искренне удивила чувствительность молодого вдовца, о котором многие думали, будто он женился по расчету.

– Что ж, соболезную вашему горю, – сказала она со вздохом. – Тяжело терять любимого человека.

– А вы… – он внезапно повернулся к ней, – вы за это время устроили свою судьбу? Кажется, Домна Гавриловна имела намерение выдать вас замуж?

– Нет, я не замужем и пока не собираюсь, – сухо ответила девушка, давая понять, что не хочет говорить на эту тему. – А что Павел? Неужели вы о нем совсем ничего не знаете?

– Совсем ничего, – развел руками Щегловитов. – Как уехали мы из Москвы, а он – в армию, так никаких ни вестей, ни писем от него не имели. Но будем надеяться на лучшее, верно?

Софья молча кивнула, не зная, как сказать этому малознакомому и, в общем, почти чужому для нее человеку о своих затруднениях.

Слуга принес вино и чай с пряниками, что было для уставшей и озябшей в дороге путешественницы очень кстати. Чаепитие на несколько минут прервало разговор, но потом Евграф продолжил свои расспросы:

– И какие же у вас планы, Софи? Собираетесь вернуться в Старые Липы?

– Наверное. Но прежде мне надо увидеться с Павлом. Ведь по завещанию Домны Гавриловны теперь он владелец Старых Лип. Если Павел вздумает их продать, тогда буду жить в своем крохотном имении на Донце. Но в любом случае без помощи брата я сейчас не обойдусь. Дело в том, что по дороге меня ограбили и мне просто не на что уехать из Москвы.

– Ну, эта беда поправима! – воскликнул Щегловитов, и его глаза заблестели не то от выпитого вина, не то от внезапного оживления. – Вы всегда можете рассчитывать на меня, Софи. А уезжать вам пока не надо. Поживите здесь, дождитесь вместе со мной Павла. Заодно поможете навести в этом доме уют. Также будете наблюдать, как постепенно восстанавливается Москва. А ваш хутор подождет. Уедете, когда потеплеет.

Софья даже удивилась такому добросердечию человека, которого Домна Гавриловна и Павел считали эгоистичным вертопрахом.

Раньше, в довоенную пору, у нее, наверное, мелькнула бы мысль, что не совсем прилично незамужней барышне жить в одном доме с молодым вдовцом, но теперь подобные условности ее уже не волновали. Софья осталась в доме, где заняла ту же комнату, что и раньше. Эта комната была удобна своим расположением, но, вместе с тем, невольно напоминала Софье о ее вынужденной близости с Шарлем, о страхах, болезни и бредовых видениях.

Поначалу постоянное присутствие Евграфа смущало девушку, но очень скоро она освоилась и не без приятности отметила, что этот красивый молодой человек держится с ней весьма почтительно, не выказывая той фамильярности, которая мелькала в его взгляде и обращении при первом знакомстве, когда даже в присутствии жены он игриво назвал Софью charmante personne. Теперь же имя Людмилы произносилось им почти с благоговением, и он всячески давал понять Софье, что верность священным узам брака для него всегда была беспрекословна.

Прошло две недели, а вестей о Павле все не было. Но не только это волновало Софью; она думала также о спрятанном в тайнике сокровище, до которого никак не могла добраться, потому что в доме ей не удавалось остаться одной. Чаще всего Евграф был рядом с ней, сопровождая ее и в поездках по Москве. Если же иногда он отлучался, то в доме оставались слуги, которые были взяты Щегловитовым из дома Людмилы. Но ни этим людям, ни двум горничным из прежней челяди Павла Софья не доверяла, все казались ей подозрительными, и она опасалась, что они могут подследить за ее передвижениями и обнаружить тайник.