Книга Время Смилодона - Феликс Разумовский

В общем, в цитадель советско-атсийской дружбы Буров и Арутюнян вернулись за полночь. Поздно, но весьма плотно поужинали, напились чаю и, поручкавшись, отправились отдыхать. Собственно, Буров иллюзий не питал, понимал, что ему еще придется потрудиться. В красках показать себя на гормональном уровне. Удивительно, но факт — Лауре было не до секса.

— Что это, моя радость, с тобой? — поднял брови Буров. — Никак настали критические дни? Или, может, болит чего? Душа, например?

— Угу, целовалась бы еще, да болит влагалищо, — превратилась на минутку в бабу-дуру Лаура, без энтузиазма улыбнулась и снова стала дочерью друида. — Морально настраиваюсь, Васечка, концентрирую волю. Путь предстоит не близкий, как говорится, дорога дальняя. Слава богу, что не в казенный дом. В Германию, к нацистам, в Третий рейх. Надо бы с Борманом пообщаться…

— Что, и ты к фашистам в лапы? — удивился Буров, запахнул халат и устроился на постели у Лауры в ногах. — Туда уже вроде Мадлена отчалила? Да, шевалье говорит, там какая-то запарка.

— Запарка? — Лаура усмехнулась и перевернулась на бочок, отчего из-за края одеяла показалась грудь. — Да там решаются судьбы человечества. Ты ведь уже, Вася, в курсе насчет теории симметрии? Так что особо распространяться не буду. Скажу только, что теорему Галуа удалось решить, и, как это считалось, в самом общем виде, советскому математику Макееву, за что стараниями рептов он угодил в концлагерь и, как опять-таки считалось, умер от дизентерии незадолго до войны. Однако все тайное, Васечка, когда-нибудь становится явным — не так давно один черный следопыт[372]наткнулся на немецкий, чудом сохранившийся, блиндаж, его с концами засыпало от близкого разрыва. Пробил он шурфы, сделал раскоп и, помимо всего прочего, обнаружил дневник, из которого явствует, что Макеев не страдал поносом, а находился у немцев, и не где-нибудь — в самом Аненербе.[373]И видимо, нашел-таки какое-то частное решение, один из ключиков к тайне Галуа. Представляешь, Васечка, что может сделать при наличии такого ключика твой хороший знакомый академик Костромин? Собственно, сейчас какой он академик — молодой напористый кандидат наук, занимающийся проблемами симметрии кристаллов. Наши аналитики уверены, что если в ближайшие пять лет он отыщет решение в частных производных, то еще через четыре года тайна Галуа капитулирует. А это значит, что мы больше не будем мыкаться в лабиринтах времени, как слепые щенки, голые, беспомощные, без припасов и оружия. И научимся не хуже рептов управлять причинно-следственными связями. Ленка, стерва, думаешь, просто так встретилась с тобой в огромном городе? Кстати, тебе как с ней было? Хорошо?

Вот ведь, блин, и посвященная, и друидесса, а все одно — баба…

«Гм, раз ревнует, значит, любит». Буров промолчал, нахмурился и резко отошел от темы:

— И когда же ты вперед-то, на мины? Куда?

— В ночь глухую, Васечка, точно на север, — справилась с собой Лаура, усмехнулась и перевернулась на спину, отчего открылась до бедра нога, стройная, с точеной лодыжкой. — Там, чуть не доезжая до Кольского, меня ждет старый лапландский нойда, Хранитель Ворот. — Она посмотрела на часы, потянулась всем телом и, видимо, решив, что хватит концентрироваться и настраиваться, полезла Бурову под халат. — У нас еще есть время попрощаться. Ну-ка, приляжем на дорожку…

Выжала из Бурова все соки, порхая, собралась и, сияющая, блаженно улыбаясь, отбыла в фашистскую Германию. Не много же ей было надо для полного счастья. Вернее, много, ох как много…

VII

Утром, ни свет ни заря, Бурова высвистали в подземелье к Мбвенге. Доктор был приветлив, светел и лучился оптимизмом, причем выглядел импозантно, совершеннейшим хирургом: очки, резиновые перчатки, фартук и высокий, на курчавой шевелюре, колпак. Все — и очки, и колпак, и фартук — было в каких-то жирных, цветом напоминающих жабу пятнах. Такие же пятна были и на полу, их затирали швабрами два полуголых, по рожам сразу видно, не гомункулусы, негра. Вздувались, перекатывались чудовищные мышцы, отсвечивали влажно крюки под потолком, воняло не то помойкой, не то прогорклым маслом, не то отмытым с хлоркой разделочным производством. Заходить сюда лишний раз и без особой нужды не хотелось…

— У меня хорошие новости, — улыбнулся доктор и резко, так, что полетели брызги, снял перчатки. — Сегодня толковал всю ночь с инсектоидом одним, естественно, по душам, и он уже под утро рассказал мне массу интересного. Послезавтра, кстати в пятницу тринадцатого, — доктор усмехнулся, понюхал руку и принялся снимать свой ужасный фартук, — у наших некромантов большой сбор. Собирается элита, инопланетные друзья, будет даже, если инсектоид не врет, Великий Змей, видимо, кто-то из высших рептов. Время и место уточняются, то есть с инсектоидом еще предстоит повозиться…. В общем, я понятно излагаю?