Книга Кома - Сергей Анисимов

Я совсем не понимаю,

Чем такое заслужил:

Мирно примус починяю

Тем, с кем долго рядом жил.

Не грублю, терплю обиды,

Никого не обижаю,

Обсуждаю только виды

На девиц и урожаи.

Не ловлю мышей излишних,

Разве что для пропитанья,

И в кружке для программистов

Повышаю свои знанья.

В Филармонии бываю,

На событиях культуры,

И меня не раздражают

Люди вздорные и дуры.

Говорил он негромко, спокойно, – и слушали его оцепенев. Эти люди отвыкли от стихов, и сейчас он их «поймал» на свой голос.

Я почти что идеальный —

Не курю, не пью сивухи,

Не сажусь за стол игральный,

Не смотрю совсем порнухи.

Дам галантно пропускаю,

Открывая первым двери.

Ну, люблю я, шутки ради,

Покататься на портьере,

Растянуться на диване,

Прыгнуть с шкафа на комод.

Заслужить ведь тоже надо

Своё имя – Бегемот.

Нет, совсем не понимаю,

Почему вдруг стал не мил.

Может, слишком много знаю,

Или слишком Вас любил?{22}

Наступила тишина. Ребята сидели неожиданно затихшие, пораженные. Соня сжалась под боком у Николая как мышка, тихо-тихо. Наконец, все зашевелились, заговорили. Как по какому-то уговору, никто не сказал ни слова о пережитом ощущении, но пробрало оно всех: когда Сонины одногруппники минут через двадцать начали подниматься и прощаться, на Николая уже смотрели совсем иначе. Руки они в этот раз пожали по-человечески, да и на «ты» перешли окончательно.

Он тоже начал было собираться, выйдя в прихожую вслед за всеми, но одеваться не спешил. Ни Соня, ни оставшаяся Зина демонстративно Николая не замечали, и он понял это совершенно правильно, отступив назад, прислонившись к косяку, и дружелюбно отвечая на прощальные слова и жесты уходящих.

– Ну? – спросила хозяйка Зину, когда дверь захлопнулась. Та молча показала большой палец, и обернулась к Николаю. То же самое сделала и сама Соня. Было такое ощущение, что они что-то от него ждали, но не обе же сразу… С какой-нибудь иной девочкой Николай сказал бы сейчас мягким голосом «Goûte-moi: tu verras comme je suis tendre», «Versuch mich… du wirst seben, wie süß ich bin»{23}, и так далее, на всех языках, на каких он знал, как эту фразу произнести, и воспользовался бы случаем уточнить перевод вместе. Но не с Соней. От Сони, при всей её притягательности, ему нужно было совсем другое, и осознание этого было обидным и горьким. Тем более, что если девочка действительно хорошо знает французский, то ей наверняка не понравится его произношение, и смысл сказанного тогда будет совсем другим…

– Пойду я, девушки, – сказал он вслух, оторвавшись от стены. – Спасибо огромное за приглашение, было здорово. Я действительно с вами как следует отдохнул. Соня, тебе отдельное спасибо, конечно.

Николай подошёл, и неплохо нашампанившаяся Зина в который раз проявила редкое понимание момента, утянувшись в комнату и начав там звякать тарелками.

Они обнялись с Соней и постояли, тихонько раскачиваясь, с полминуты. В голове и груди у Николая шумело и бэхало, девушку хотелось трогать за такие разные места, что от невозможности позволить себе это ему хотелось рычать. Оторвавшись, он внимательно посмотрел Соне в глаза, бывшие сейчас удивительно зелёно-карими, в мелкую крапинку не то жёлтого, не то красного цвета.

– Ве-едьма, – сказал он с чувством. – Рыжая. Как тигра.

В полном соответствии с его словами, девочка прикрыла глаза и погладила Николая по грудным мышцам, сверху вниз, – как царапнула. Если это даже и было инстинктивным, в таком-то возрасте, то сработало даже с взрослым парнем, каким Николай был, как полный бортовой залп «Крокодила», – он едва не сбесился, второй раз оторвавшись от девушки уже совсем с трудом, тяжело дыша и едва себя контролируя. Соня мягко убрала его руку со своего бедра, и отошла назад на полшага, глядя на Николая так же, как делал это он. От неё исходил буквально звон.

Несильно стукнув в косяк, в прихожую из комнаты вышла Зина, – это, оказывается, и было тем сигналом, который показал хозяйке квартиры, что дальше сегодня ничего нельзя. Сам он этого не услышал. Соня обернулась и о чём-то заговорила с подругой севшим голосом – Николай даже не собирался понимать сказанное, просто восстанавливая дыхание. Такого у него давно не было, и произошедшее вывернуло наизнанку всё, что он мог подумать и сделать.

Девочки поговорили минуты три, после этого Соня позвала кого-то из глубины квартиры, и в прихожую вышел крепкий мужчина лет тридцати с мелочью, с прямыми русыми волосами и спокойным приятным лицом.

– Андрей, отвезёшь Зину, ладно?

Николай подумал, что это, фактически, было первое за весь вечер указание на то, что в квартире они в такой час всё же не одни. Интересно, что девочка при этом позволила себе и ему так много.

– Да, Сонь, конечно.

Поздоровавшийся с Николаем и потративший полминуты на внешне вполне доброжелательное, но явно профессиональное его осматривание, названный Соней Андреем мужчина спокойно снял с вешалки одно из висевших там пальто и вежливо подал его то и дело широко и счастливо улыбающейся Зине. Из этого стоило заключить, что результаты осмотра его устроили, а то бы он не стал занимать обе руки буквально в метре от впервые в жизни встреченного человека. Не штатный охранник, который такого не стал бы делать никогда, а кто-то другой, – скажем, шофёр или шофёр-охранник? Или всё проще и это какой-то родственник, не брезгующий сделать одолжение симпатичной девушке. Николай вспомнил, что старшего брата Сони звали Антон. Интересно, на сколько он был её старше, и был ли он рыжим? Забавно, но фотографии самого Анатолия Гайдука в Интернете Николай так и не нашёл, поэтому заключить что-то по цвету одних только Сониных замечательных волос было сложно.

– Коля, тебе куда надо? – спросила хозяйка. Голос у неё выправился достаточно быстро, и Николай понадеялся, что он сейчас не сорвётся у него самого.

– Домой, – честно ответил он, вызвав улыбки всех троих. – Но я лучше пешком пройдусь, проветрю голову.

Был он совершенно трезвым, и это было отлично видно, но настаивать никто не стал. Пока девушки прощались между собой, Николай с интересом наблюдал, как Андрей открыл шкаф и нажал что-то пискнувшее, – скорее всего какую-то кнопку висящей там охранной системы. Сигнал вниз? Непохоже, поскольку когда уходила молодёжь ничего подобного Соня не делала. Николай мысленно пожал плечами, – он в этом всё равно ничего не понимал, и деталь осталась для него бесполезной. Шпионом в этой квартире он себя не ощущал, и даже выйди сейчас в прихожую на голоса сам её хозяин, то есть Сонин папа, Николай ещё не знал, стал бы он сразу же делать на него заход, или нет.