Книга Тени Чернобыля - Ежи Тумановский

– А фамилия Ваша, наверное, Леонов, а профессия — киллер?

– Нет. Не Леонов. Все гораздо смешнее — Котов. Я астрофизик. Работаю в Пулковской обсерватории. Заведующий кафедрой. Впрочем, неважно какой конкретно кафедрой… Я к Вам за небольшой консультацией.

– Ну и что, интересно, «физикам» понадобилось от старого человека, который не получил в свое время даже законченного высшего образования?

– Образование Ваше не имеет никакого значения: мы оба — и я, и Вы знаем, что Вы в прошлом были…

Хозяин почти грубо оборвал его на полуслове, и скороговоркой произнес:

– А у меня нет никакого прошлого. Мне порекомендовали забыть, кем я был. Если Вы как-то изловчились разыскать мой адрес и соизволили прийти ко мне в дом, то непременно должны были бы знать о «соглашении», а не козырять тут сведениями о том, «who is who»! Я дорого купил спокойную старость: молчание — вовсе не золото. Молчание — жизнь.

Старик протянул руку к двери, чтобы открыть ее, всем видом выказывая окончание аудиенции. И вдруг пришедший почти по-детски запричитал, путая слова и срываясь на всхлипы:

– Ой! Только не прогоняйте меня…. Ради всего святого … У меня … Я… Вы … Я… Вы моя последняя надежда… Дело всей жизни…

От неожиданности, видавший все на своем веку, старец опешил, и рука его застыла, так и не открыв замка. Такого поворота событий он никак не мог предположить. И куда подевалась степенность и чопорность молодого «светила науки», которого поначалу «строил» из себя гость? Пред стариком стоял просто уставший от хронического недосыпания и «зашедший в тупик» в своих исследованиях молодой ученый. Нет. Это не могло быть проверкой на честность выполнения договора с властями «о не разглашении». Не похоже на «подставу»: парень видимо на самом деле нуждается в каких-то сведениях. Во всяком случае умудренный опытом старик не чувствовал опасности исходящей от юнца. В конце концов, терять было нечего, да и страсть как хотелось поговорить со «свежим» человеком.

– Кофе будете?

Спросил он гостя более умиротворенным голосом, и не дожидаясь ответа, пошел в кухню, где принялся деловито позвякивать джезвой.

– Тапки оденьте: я человек одинокий — часто мыть полы мне противно… Вам с сахаром или без?

– С.

– Что?

– С сахаром!

Разговор поначалу «не клеился»: сказывалось недоверие одного и боязнь «с чего начать» другого. Поговорили о погоде, о сортах кофе, о ценах. Как бы невзначай перешли на тему «Зоны». Молодой человек, показывая пальцем на экран газеты, лежащей на табурете робко начал «про это»:

– В новостях передавали, что на северном участке опять пропали двое солдат и прапорщик. Разводящий и вместе с караулом. Причем люди говорят, что они не могли уйти внутрь: следы идут от «ново-берлинской» стены и обрываются на границе минного поля, но воронок никаких нет. И взрывов никто не слышал. Ну, не по воздуху же они через мины перелетели?

Сталкер-пенсионер лишь ухмыльнулся в ответ, вспоминая, как однажды подобно «гайке на веревочке» летел метров пятьдесят, из-за своей досадной оплошности. Он случайно наступил ногой на доску, не разрядившуюся в момент «выброса». Слава богу, тогда ему это обошлось только лишь царапинами и вывихом плеча, потому, что упал он на «мягкое»: на труп своего случайного товарища, которому «не повезло» за десять минут до того памятного полета. Он потом рассказывал коллегам в «известном» ресторанчике-забегаловке (что расположился недалеко от берлоги скупщика, и где встречались мирно и сдержано даже враги, ибо так повелось изначально) как это было.

[отступление]: Записано со слов посетителя кафе «Лучистое» корреспондентом местного журнала «Area»:

«Солдатик за мной увязался. „Дембель“, у которого я иногда „из-под полы“ покупал патроны. Говорит: „Возьмите меня в „зону“: а то я в штабе писарем служу и „зоны“ самой никогда в близи не видел. Дома стыдно будет признаться в этом“. Господи, как — же его звали-то? Андрей, что ли … или Антон. Помню — имя на „А“ начиналось. Мы уже возвращались, когда он решил облегчиться „по-большому“ и отошел в кусты… Там его и накрыло внезапным локальным „выбросом“. Туда же — в кусты, и я прилетел по воздуху минут через десять после того, как „обложался“ с доской. Очнулся — и понял, что лежу на чем-то мягком и теплом, причем весь перепачканный в дерьме и крови. Ужасный запах у этой смеси… В глазах круги, в голове шум. Пошарил руками вокруг себя. Поднял что-то с земли, взглянул украдкой на находку вижу, что это нога в ботинке. Странно, что ботинок цел, но шнурка почему-то в дырочках нет. А шнурок-то раньше точно был: от него горелый след на ботинке остался — крест-накрест, крест-накрест и аккуратно выжженный бантик. Потом я просто лежал и тупо смотрел то в небо, то на ботинок: во-первых, конечно, контузило, а во-вторых — долго боялся посмотреть на свои ноги: думал, что в руках держу мою же собственную оторванную и расплющенную ногу. Повезло: нога оказалась не моя. Его. Как же звали солдатика-то? Дембельнула его „зона“…

– Вы о чем-то задумались? Я попросил еще кофе, а вы молчите…

– А откуда, молодой человек, у Вас есть время смотреть новости, если Вы без устали, забыв про мирские утехи, трудитесь на ниве астрономии?

– Астрофизики. Мы сейчас пытаемся построить телескоп, использующий в своей работе эффект гравитационной линзы. И вот… Мне сказали, что Вы… Один коллега — он работал там в экспедиции… Он слышал, что Вы… В общем…

– Ну ладно. Хватит мямлить. А то это может продолжаться бесконечно. Если Вы сами не можете начать, то тогда буду спрашивать я. Что конкретно Вы хотите от меня услышать такого, что немедленно продвинуло бы науку вперед, а коллеги-соперники Ваши почернели бы от зависти? Что не дает Вам покоя, срывает с места и гонит в другой город встретиться с одиноким стариком-пенсионером? Ужели только кофе попить заехали?

Гость вздохнул, заговорщически огляделся по сторонам и шепотом спросил:

– А нас не …. Мы можем говорить свободно?

– Юноша! Вы меня обижаете! Я чую даже мышеловки, которые соседка снаряжает сыром у себя в кладовке! Это шутка конечно, но не создано еще такого „жучка“, которого я не мог бы найти и обезвредить: ведь в течение многих лет я только тем и занимался, что возился со специальным оборудованием, которое, как вы можете догадаться, должно было реагировать на любую, даже мельчайшую опасность, ловушку или аномалию. Да и сам я почти превратился в „ходячее специальное оборудование“ — оттого и дожил до старости! Говорите смело: мой дом чист.

– Я хочу Вас расспросить о… о колодце. Говорят, что Вы единственный, кто видел аномальное отражение в воде. Расскажите, что вы наблюдали?

Старик махнул рукой, отхлебнул из чашки и произнес:

– А… Колодец… Всего лишь мелкий эпизод. О колодце меня ничего не спрашивали даже на допросах „по делу о незаконном обороте артефактов“, когда пытались швырнуть за решетку. Правда, этот колодец забрал у меня превосходную фотокамеру, каких теперь не делают. Сейчас я уж и думать забыл о нем, но тогда, конечно был несколько шокирован, когда заглянул в него и увидел…»