Книга Небесный Стокгольм - Олег Нестеров

– А он русских-то не любит, – сказал вдруг Антон.

– Кто?

– Иоселиани. Как там он нас подает – то солдаты строем в винные подвалы на экскурсию придут, то поющая хором толпа туристов. Им наливают из прокисшего бута вино – специально, а они даже не понимают, пьют, хвалят. Говорят, правда, что водка лучше. И частушки русские из репродуктора – там, где хочется мрак усугубить.

– Он просто землю свою любит. И еще то, что называется «уклад». – Кира с интересом взглянул на Антона. – Вот ты – землю любишь или прялки?

– Давайте я свое мнение о фильме скажу, – вмешалась Белка. – Там мальчик, как чистый лист. Ни ошибок на нем, ни побед. В фильме – все про первую линию на этом белом листе. Сразу ошибешься, сделаешь что-то против себя, против совести – вся жизнь пойдет не так. Узор свой в другую сторону закрутишь. И назад не вернешься. Рубикон. В общем, это про цену первой ошибки.

– Моя первая ошибка наелась баранины и сидит довольная, – вздохнула Вера.

– Моя первая ошибка сейчас по Нью-Йорку гуляет. – Петя посмотрел в окно.

– Моя первая ошибка меня потеряла, и, надеюсь, навсегда. Мой холодный ум, горячее сердце и чистые руки, – улыбнулся Кира.

Подошел официант, сказал, что скоро закрывают.

Антон молчал. Потом сказал тихо:

– А моя первая ошибка ходит за мной по пятам и никак меня не встретит. Тошно, хоть в петлю лезь.

* * *

Вышли на улицу, пошли к метро.

– А почему «Листопад»? – спросил вдруг Петя.

– Так осень скоро. – Кира улыбнулся.

– Какая осень, лето только началось. Не пугай. – Вера шла в накинутом пиджаке.

* * *

Операция «Сахаров» продолжалась, только особых результатов не давала. В конце июня академик слегка переработал статью и послал ее Брежневу. Говорили, что ее уже переправили на Запад через какого-то журналиста.

Видимо, так оно и было, вечером десятого июля Петя услышал по «Голосу Америки» новость о том, что в вечерней голландской газете опубликована статья члена Академии наук СССР А. Д. Сахарова, который, по мнению некоторых специалистов, является участником разработки советской водородной бомбы. Сообщили, что статья содержит призыв к сближению СССР и стран Запада, к разоружению, описывает опасности термоядерной войны, голода, догматизма и террора, экологической катастрофы, резко критикует преступления Сталина и отсутствие демократии в СССР. Подчеркнули, что статья содержит призыв к демократизации, свободе убеждений и к конвергенции как альтернативе всеобщей гибели.

Сахарова вызвал министр Средмаша Славский и приказал немедленно дезавуировать антисоветскую пропаганду, потому как ему уже обзвонились секретари обкомов с требованиями прекратить контрреволюционную деятельность в его ведомстве. Он поставил академику ультиматум: в трехдневный срок написать протест, в котором заявить, что за рубежом опубликовали предварительный вариант без его разрешения.

На объект Сахаров уже не вернулся.

Глава 48

Мимо Большого театра Петя старался не ходить. Когда шел балет, выключал телевизор. Настя не звонила, что там и как у нее было – непонятно. Снилась часто. Все время куда-то уезжала или терялась.

Пыткой было, когда он улавливал в троллейбусе запах одеколона «Русский лес», а это было часто, всегда внезапно и било по мозгам. Московские мужчины этот аромат любили.

Петя собрал все ее фотографии, даже те, где они были вдвоем, сложил в коробку из-под ботинок, заклеил изоляцией и убрал на антресоль. Что с этим делать дальше, было непонятно.

* * *

В конце июля позвонил Кира, предложил пойти в кино. Вернее, не пойти, а поехать – фильм показывали за городом, нужно было добираться на электричке. Это был не обычный сеанс, а закрытый показ, вернее, полузакрытый – в рамках «комсомольского вечера».

На вокзале они встретили Белку и еще нескольких молодых ребят, половина оказалась чехами, они и устраивали показ. По пути Кира рассказал, что познакомился с ними совершенно случайно у себя в МГУ. Его приятель, бывший телередактор, один из «бригады создателей», был теперь профессором на факультете журналистики, к нему прислали студентов из пражского Карлова университета на стажировку. Они привезли с собой чешские фильмы, Кира с Белкой теперь частенько ездили с ними по разным клубам. На Западе чешское кино сейчас очень ценилось, называлось «чехословацким чудом».

От новых знакомых Кира узнал все подробности «Пражской весны» и был в курсе происходящих там событий.

Началось все с Солженицына. Тот еще в прошлом году написал обращение к съезду советских писателей с призывом бороться за отмену цензуры в литературе. Те его даже не зачитали, побоялись, а вот чехи на своем писательском съезде это сделали. И проголосовали за отмену вообще всей цензуры, не только в литературе. Понятно, что всем влетело, руководителей сняли с постов и исключили из партии. Тогда поднялось студенчество, попытались было и с ним разобраться, но не вышло – зашумела вся страна. На январском пленуме ЦК КПЧ выбрали нового генсека – Александра Дубчека, так и началась «Пражская весна».

Отменили цензуру, в стране теперь приветствовалась свобода мнений. Полным ходом пошла экономическая реформа, предприятия получили свободу. Образовалось несколько партий, открыли границу – теперь граждане могли ехать куда угодно.

– В общем, все то же самое должно было случиться у нас три года назад, – подвел итог Кира. – Хрущев именно на это страну и разворачивал. Вспомни его последнее лето, когда он вернулся из Скандинавии. Но, наверное, самое важное из того, что там произошло, – у человека появилась свобода выбора. Теперь каждый решает свою судьбу, а не общество. Представь себе, в программе КПЧ теперь черным по белому написано: социализм должен давать личности больше, чем любая буржуазная демократия. Начали с политических реформ, а все дело оказалось в нравственности и человечности.

– Сахарова читал?

– Интеллигенты всех стран, объединяйтесь!

– А ты против?

Кира улыбнулся:

– Сахаров говорит о единственной возможности воплотить все его идеи, если мировое правительство будет интеллигентно в самом общем смысле. Ты в это веришь?

– Не знаю. А почему нет?

– Ты думаешь, творческий человек способен на заговор? Разве он сможет объединиться против ограниченных мещан, которых оболванила западная масскультура или наша бюрократия? Аристократы духа – против черни! Петя, мещан, которым все по барабану, в сто раз больше. И эта пропорция будет сохраняться вечно, потому как проистекает она из природы человека.

– Вот этого я не понимаю. Почему вечно?

– Космический порядок иерархичен. Как и наша земная, общественная жизнь, потому что она выстроена по тому же принципу. Вот представь себе, впереди свет, очень яркий, и, если допустить к нему всю необъятную и темную человеческую массу, этот светоносный дух будет мгновенно растерзан душевным и материальным хаосом. Поэтому на пути встают иерархические преграды, которые спасают эти светильники. Человеческая масса выводится из мрака постепенно, в процессе обучения. Понял?