Книга Бюро Вечных Услуг - Иван Быков

– Я больше не твой Наставник, – Кир говорил спокойно, но его слова звучали для Нестора обреченной арией отречения. – Я вообще больше не Наставник. Меня лишили пурпурного пояса, аннулировали заслуги, отняли Нагово естество. Как и положено Нагу, я был всегда наг, в том числе и перед Майечкой. Но я должен был догадаться, почувствовать. Многократно я «смотрел душой» на нее, но, видимо, смотрел недостаточно пристально. Виновен, сам знаю, что виновен, и наказание заслужил во сто крат более жесткое.

– Вас лишили Наговой сути? Всех органичных способностей и умений Нага? Но как теперь жить в Раджасе? – Нестор недоумевал.

Кир печально улыбнулся.

– Как я могу пребывать в Раджасе после того, как перестал быть Нагом? И Майечка перестала быть змейкой. Наш уровень селфи стал расти. И его не сбреешь, как сбривали шерсть на ушах нерадивые сотрудники «НИИЧАВО». Инициацию тоже повторно не пройдешь. Нет возможности начать с чистого листа. Мы должны покинуть Раджас.

– Вы будете жить, как обычный человек? Ходить на работу, не думать о вечном, не заниматься «змеиными делами»? – грустно спросил Нестор.

Наставник – вернее, бывший Наставник – только кивнул.

– Обрадуется Лариса, – попытался улыбнуться Нестор. – Вздохнет спокойно. Получит мужа в полном объеме в безраздельное пользование.

– Не получит Лариса мужа. Для нее муж погиб. Версию еще отработают, – ошарашил Кир Нестора неожиданной информацией.

– Как? Почему? – только и смог произнести Нестор.

– Нам нельзя во Взвесь, – объяснил Кир. – Мы слишком осведомлены о делах Раджаса, чтобы нам дали спокойно существовать во Взвеси. В нашей Взвеси.

– И что же теперь?

– Теперь – домик на Кисельной, 8, – улыбнулся Кир. – Почувствую себя Мастером, а Маргаритой моей станет Майечка. – И бывший Наставник процитировал с подачей и звенящим внутренним напряжением:

– «Он не заслужил света, он заслужил покой, – печальным голосом проговорил Левий. – Передай, что будет сделано, – ответил Воланд и прибавил, причем глаз его вспыхнул: – И покинь меня немедленно».

Потом Кир погасил в себе трагика и вновь заговорил буднично и просто:

– Дом, в котором ныне наш Глеб Сигурдович счастливо тает в объятиях Зоеньки, стабилизируют и локализируют в границах Взвеси, но не нашей…

– Той, где записал свое селфи Юний Лосс? – догадался Нестор.

– Именно, – подтвердил Кир. – Там мы и будем доживать остаток наших земных дней, как муж и жена. Нам подыщут работу, обеспечат крышей над головой. Счастливая, простая, человеческая жизнь. Наверное, это даже не наказание, а незаслуженная награда.

– Но у Вас уже есть жена, – напомнил Нестор.

– Лариса найдет себе дело, в котором сумеет утешиться. Она сильная женщина. И ей помогут. В том числе, и Вы, мой друг. Обещаете?

Нестор искренне заверил в своей безусловной преданности.

– Ну что ж, мой друг. Меня ждет последнее в моей жизни разрешенное мне перевоплощение, чтобы я мог покинуть Раджас. Кабинет теперь Ваш, Нестор Иванович. И, Вы уж извините, теперь Вам точно придется задуматься о новой работе. Обнимемся?

72

Старые знакомки Нестора не любили церемоний. Девчонки, не терпя возражений, назначили свидание в «Варяке», хотя сам Нестор настаивал на «Доме Диониса». Встреча состоялась в пятницу, в жаркий июльский день, в обеденное время. В пивной работал кондиционер, кружки, как всегда, выдерживались в морозильной камере для образования матовой патины. Так что Нестор внутренне согласился с выбором Сони и Феи – при такой температуре окружающей среды холодное пиво одерживает победу в поединке с прохладным вином.

Девушки оставили вызов дома, оделись настолько скромно, что в пивной их можно было даже принять за своих. Юбки почти до колен, под топами – бретельки бюстгальтеров, на ногах – стоптанные шлепанцы. И заказали они полные пинты светлого, а не скромные бабские «маленькие» трехсотграммовки. Этакие верные подруги загулявшего поэта. Тамара скользнула по новеньким посетительницам равнодушным взглядом и молча приняла их в братство «Варяка».

Когда Нестор вернулся с четырьмя бокалами пива – по одному Соне и Фее и два для себя – девушки задорно смеялись, зачитывая друг другу пивной фольклор, вырезанный чьей-то вдохновенной рукой на тяжелой дубовой столешнице.

– Ты посмотри, Соня, какая изысканная прелесть! – восклицала Фея, тыча наманикюренным ноготком в лаконичное двустишие:

«Твой мужчина охрененен:

То ли Гитлер, то ли Ленин».

И Фея тут же набросала на салфетке уморительный портрет лысого человека с усами а ля «зубная щетка». Этот рисунок рассмешил, в первую очередь, саму художницу. Соня в это время восторгалась другим шедевром настольного творчества. Стихотворение состояло из четырех длинных строк, и, по меркам жанра, учитывая своеобразную сложность фиксации – резку по дереву, представляло собой целую поэму:

Быть «при своих» должен каждый мужчина:

Любовнику – ж**а, а мужу – вагина.

Если тебе тоже ж**а нужна,

Простое решенье – чужая жена.

Нестор не на шутку озаботился сакраментальным смыслом этого четверостишия. Здесь было все: и муки поиска, и жажда любви, и неудовлетворенность извечная, и страсть человеческая, что выше и глубже любой морали, а потому неизбывна и неизбежна в самых доверительных отношениях между мужчиной и женщиной. Почему-то вспомнил печальную судьбу Кира, несуразные ошибки Майечки и обреченное одиночество Ларисы. Стало грустно.

Нестор прогнал грусть и вернулся к делам насущным. Ему предстояло вернуть девушкам душу, включить их в круг своей непосредственной ответственности. Справедливость из мира Саттва завещала ему принять на себя заботы о Соне и Фее. Во время кровавого прохода по бетонным перекрытиям гостиничной пятиэтажки красные воительницы сражались плечом к плечу с амарантовым Нагом. Теперь Нестор сам должен был подставить девушкам мужское плечо. После ухода из мира черно-белого Дракона Волха Фея и Соня лишились целей, содержания, мотивирующей силы. Только мужчина способен одухотворить жизнь женщины, так же, как и существование мужчины лишено смысла без женского участия. Каким-то образом судьбы Сони, Феи и Нестора были переплетены в единое полотно. Девушки вновь пробуждались для каких-то важных, лишь миру замыслов Саттва понятных дел. И причиной этого пробуждения являлся Нестор.

Старые друзья заговорили о деле.

– Мы уже и название придумали, – Соня задумчиво цедила пиво. Ее верхняя губа была забавно измазана пеной. Соня слизала ее быстрым движением язычка. – Солидное название. Значимое. Такое, чтобы прибавляло нашему предприятию вес.

– Не секрет? – вежливо поинтересовался Нестор.

Вместо ответа Соня написала на салфетке, под портретом лысого усача, несколько слов, совсем так же, как когда-то писал на салфетках Семен Немирович Волх.