Книга Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю. Том II. 1802-1812 - Альфред Мэхэн

На государства, столь раздраженные против Франции, но все еще сдерживавшиеся престижем успехов французского оружия и взаимным недоверием, всегда неразлучным с коалицией, известие об Абукирской битве произвело действие, подобное падению горящей головни на трут. Французский флот был не только побежден, но и уничтожен. Средиземное море от Гибралтарского пролива до Леванта было теперь во власти британского флота, который с полным уничтожением сил неприятеля освобождался от необходимости сосредоточивать свои корабли в том или другом пункте, а мог рассеять их всюду, где присутствие их могло быть полезным для Великобритании. Величайший из военачальников Франции и тридцать тысяч ее отборного войска с большим числом самых блестящих офицеров оказались безнадежно отрезанными от своей страны.

После победы Нельсон, понимая ее громадное значение, принял меры к тому, чтобы распространить известия о ней так быстро, как мог это сделать при скудном числе имевшихся в его распоряжении мелких судов. «Линдер» отправился 5 августа с первыми донесениями к лорду Сент-Винсенту, стоявшему со своим флотом близ Кадиса, но 18-го числа был захвачен 74-пушечным кораблем «Женье» – одним из двух, спасшихся из Абукирской бухты. Предвидя возможность такой случайности, Нельсон 13-го числа послал еще бриг «Матинь» в Неаполь, куда тот и прибыл 4 сентября, доставив таким образом в Европу первые известия о триумфе британцев, а также обращенную к британскому посланнику просьбу Нельсона оповестить о событии все другие державы. На следующий день командир брига «Матинь» отправился в Англию, избрав путь через Вену, и 2 сентября 1798 года, ровно через два месяца после битвы, прибыл в Лондон с первыми донесениями о ней.

Понимая также значение событий в Египте для влияния англичан в Индии, Нельсон послал 10 августа лейтенанта сухим путем через Александретту и Алеппо в Бомбей. Этот офицер повез к губернатору бумаги с извещением как о высадке в Египет экспедиции Бонапарта с указанием численного состава ее, так и о постигшем ее роковом ударе. Вести эти прибыли как нельзя более вовремя. Французы усердно интриговали при туземных дворах, а Типу Саиб, сын и преемник Гайдера Али, султана Майсурского, их прежнего союзника в дни Сюффреня, открыто показал себя сторонником отцовской политики. Отступать для Типу было уже слишком поздно, и он в скором времени должен был начать войну, окончившуюся, однако, в апреле 1799 года его смертью при штурме Серингапатама и падением его королевства. Но на другие туземные государства поразительная катастрофа при Абукире произвела должное впечатление, и операциям англичан против Типу не мешали никакие беспорядки в других местностях.

«Последствия этой битвы, – говорит один из наиболее выдающихся французских морских писателей, – были неисчислимы. Наш флот не мог оправиться от ужасного удара, нанесенного его значению и могуществу. Это была битва, которая на два года отдала Средиземное море в руки англичан и вызвала туда русские эскадры, которая отрезала нашу армию от отечества, оставив ее посреди враждебного и неспокойного населения, и дала Порте решимость восстать против нас. Эта битва сделала Индию недосягаемой для наших предприятий, и после нее Франция была на волосок от гибели, так как эта битва вновь возбудила едва окончившуюся войну с Австрией и привела Суворова и русско-австрийские войска к самым нашим границам». Великобритания – морская держава, столь часто и несправедливо обвинявшаяся в нерешительности действий против Франции и в том, что она будто бы требовала поддержки континентальных держав, должна была первая приступить к делу. Задолго еще до известия об Абукирской битве, даже ранее, чем она состоялась, и ранее, чем был заключен союз между Австрией и Россией, Сент-Винсенту были посланы приказания отделить от сил Нельсона небольшой отряд для поддержки Неаполя в надежде забросить здесь искру, из которой можно будет раздуть большой пожар. Эти приказания дошли до Нельсона «под чрезвычайным секретом» 15 августа. Он только что перед этим отправил в Гибралтар семь кораблей английского флота и шесть, отнятых у французов, под общим начальством сэра Джемса Сомареца. Теперь он сжег остальные три приза и, вверив блокаду Александрии отряду капитана Худа, состоявшему из трех линейных кораблей, с другими тремя отплыл 19-го числа в Неаполь. Вследствие плачевного состояния его кораблей[48]на этот переход потребовалось более месяца, но 22 сентября Нельсон наконец стал на якорь в заливе, куда весть о его подвиге дошла еще раньше его.

По пути Нельсон получил уведомление о том, что в Средиземное море вошла португальская эскадра под начальством маркиза Низа в целью содействовать его операциям. По его просьбе эта эскадра, появившаяся перед Александрией 29 августа, но отказавшаяся оставаться там, приняла на себя блокаду Мальты до тех пор, пока английские корабли, починившись, не будут в состоянии сами это исполнить. Местное население острова восстало против французов 26 августа и оттеснило их в крепость Ла-Валетта. Маркиз Низа расположил свои суда у этого порта около 20 сентября, а 24 появился сэр Джемс Сомарец со своим отрядом и призами. На следующий день оба они послали генералу Вобуа предложение сдаться, на что, разумеется получили отказ. Сомарец отправился далее в Гибралтар, но перед уходом роздал жителям тысячу двести ружей с боевыми припасами, что существенно облегчило их успешные, в конце концов, старания лишить неприятеля возможности пользоваться ресурсами острова. Нельсон отсылал туда британские корабли по мере их готовности и сам присоединился к блокирующим силам 24 октября, но только на несколько дней, так как присутствие его в Неаполе было необходимо. Снова сделанные гарнизону формальные предложения о сдаче опять были отвергнуты. С этого времени до последовавшей, наконец, сдачи в сентябре 1800 года французы выдерживали строгую блокаду и с суши и с моря.

В октябре этого года лорд Сент-Винсент поселился на берегу в Гибралтаре как вследствие плохого состояния здоровья, так и потому, что, находясь на этой важной английской станции Средиземного моря, занимавшей центральное положение между Англией и главной ареной тогдашних операций флота, он мог своевременно получать известия о ходе операции и руководить ими. В особенности же он мог ускорить под своим бдительным личным надзором те работы по исправлению и снабжению кораблей, от которых главным образом зависит боевая действительность флота. Кадиская дивизия, состоявшая обыкновенно из пятнадцати линейных кораблей, занимала свою прежнюю станцию, наблюдая за испанцами под начальством лорда Кейта – одного из лучших и наиболее деятельных морских офицеров в период времени от Сент-Винсента до Нельсона, который был моложе его. В Средиземном море всеми бывшими в кампании судами командовал Нельсон, под непосредственным начальством Сент-Винсента. На него были специально возложены блокада Египта и Мальты и содействие австрийским и неаполитанским войскам в ожидавшейся тогда вскоре войне. Нельсон должен был также, насколько для него представлялось возможным, способствовать операциям соединенного русско-турецкого флота, собравшегося в Дарданеллах в сентябре 1798 года для поддержания дела коалиции в Леванте. Этот флот вошел в Средиземное море в октябре, но вместо того чтобы блокировать Александрию и защищать сирийское побережье, он предпринял захват Ионических островов, которыми, за исключением Корфу, и завладел 10 октября. Корфу же, служивший цитаделью этой группы островов, был атакован 20-го числа. Нельсон относился к такому направлению русско-турецких операций с неодобрением и недоверием. «Порте следовало бы знать, – писал он, – о той великой опасности, которая грозит ей в будущем, если она позволит русским утвердиться в Корфу». «Я надеялся, что часть соединенной русско-турецкой эскадры пойдет в Египет; Корфу же имеет второстепенное значение… Я имел долгое совещание с Келимом-эфенди по вопросу о вероятном образе действий русского правительства по отношению к слишком доверчивым (я этого опасаюсь) и прямодушным туркам… Следовало бы послать сильный отряд в Египет на смену моего дорогого друга капитана Худа, но для России более по душе пришелся Корфу». В это самое время турецкие войска под начальством их же пашей добрым расположением которых Бонапарт хвастался, отняли от Франции прежнюю венецианскую территорию на материке, приобретенную ею по Кампоформийскому договору.