Книга Пираты. Рассказы о знаменитых морских разбойниках - Чарльз Элмс

Вторник, 18-е. Рано утром капитан пиратов поднялся на борт «Усилия», осмотрел кладовки и груз в каютах и приказал мне вернуться вместе с ним на его судно, где он некоторое время совещался со своей командой относительно того, что делать с грузом. После этого Никола, выполнявший роль переводчика, сказал мне, что «у капитана есть, или он делает вид, что есть, лицензия, подписанная генералом Траспеласкусом, главнокомандующим Мексиканской республики, которая дает ему право изымать все грузы, которые везут в любой роялистский испанский порт. Поэтому мой груз, шедший во вражеский порт, должен быть конфискован, а судно следует оставить и перегнать по подходящему проливу в Тринидад, куда я и шел». Я попросил его тщательно изучить бумаги, надеясь, что он убедится в обратном. Я сказал ему, что мой груз был собственностью США, взят в Бостоне и предназначался американскому гражданину в Тринидаде. Однако капитан даже не потрудился это сделать, а приказал обоим кораблям начать движение и начал метаться между островками Отмели. На это ушла большая часть дня, поскольку ветер был очень слаб. Затем пираты послали свои лодки на «Усилие» за провизией и принялись грабить корабль, забирая хлеб, масло, сало, лук, картофель, рыбу, бобы и т. д., а также поддоны с сахаром, которые стояли на палубе. За ними они обнаружили бочки с яблоками, выбрали лучшие, а остальные выбросили за борт. Они потребовали отдать им спирт, вино, сидр и т. п., но получили ответ, что «все, что было на борту, они уже забрали». Не удовлетворившись этим, они продолжали искать в каютах и на баке, сорвали там пол и нашли несколько ящиков с бутылками сидра. Они забрали их на свое судно, и радостно поприветствовали меня, и потом начали пить столь безудержно, что между офицерами и матросами вспыхнула жестокая ссора, едва не закончившаяся кровопролитием. Меня обвинили в том, что я их обманул, заявив, что на борту больше нет никакого алкоголя, но я действительно думал, что они забрали все. Дело в том, что у меня не было накладных на сидр и, следовательно, я даже не знал, что он есть на борту. Но они все же посчитали это достойным поводом для оскорблений. К вечеру мир был восстановлен, и они начали распевать песни. Мне разрешили на ночь спуститься к себе, но у трапа выставили охрану.

Среда, 19-е, началась с умеренного восточного ветра, переходящего в северо-восточный. Пиратские лодки часто подходили к борту «Усилия» за картошкой, рыбой, бобами, маслом и т. п., поскольку пираты поглощали продукты с большой расточительностью. Мне дали еды и питья, все это было плохого качества и ужасно приготовлено, а место, которое мне выделили для еды, было покрыто грязью и кишело паразитами. Казалось, главной целью пиратов было задеть мои чувства угрозами и оскорблениями и сделать мое положение невыносимым. Мы встали на якорь возле островка, названного ими Бригантиной, где мне и старшему помощнику разрешили сойти на берег, правда, в сопровождении нескольких вооруженных пиратов. Я вскоре вернулся на «Мексиканца» и в течение дня имел долгий разговор с Никола, который, видимо, был ко мне дружески расположен. Он горько жаловался на свое положение, поскольку был одним из тех людей, у которых еще не до конца стерлись первые хорошие впечатления, хотя и омраченные чувством вины. Он говорил мне, что «те, кто захватил меня, были ничем не лучше пиратов, и закончат они виселицей, но», добавил он с особым чувством, «меня самого никогда не повесят как пирата», и показал мне бутылочку лауданума, которую нашел в моей аптечке, добавив при этом: «Если нас схватят, то эта бутылочка обманет палача еще до того, как нас вздернут». Я попытался отнять ее у него, но у меня ничего не получилось. Я спросил, как же его угораздило оказаться в компании, которая ему так противна. Он поведал, что прошлым летом был безработным в Новом Орлеане и там познакомился с капитаном Аугустом Оргамаром, французом, который купил маленькую шхуну водоизмещением около пятнадцати тонн и собирался отправиться в Мексиканский залив, чтобы получить лицензию у генерала Траспеласкуса и каперствовать под республиканским флагом. Капитан Оргамар сделал ему выгодное предложение относительно доли добычи и пообещал штурманскую койку. Никола согласился. Он поднялся на шхуну, не особо задумываясь об опасности такого предприятия. Вскоре после этого они покинули Мехико, где получили лицензию и назвали свое судно «Мексиканец». Им дали команду из двадцати матросов, и после оказания генералу некоторых услуг по транспортировке его войск они отправились в плавание. Захватив несколько небольших призов вблизи Кампеачи, они устремились к южному побережью Кубы, где захватили еще несколько небольших призов, включая и тот, на борту которого мы сейчас находились. К этому времени команда возросла до сорока человек, из которых половина были испанцы, а остальные – французы и португальцы. Некоторые из них отплыли из портов Соединенных Штатов под защитой американцев, но я нисколько не сомневаюсь, что настоящих американцев среди них нет, особенно из северных штатов. Я очень осторожно выспрашивал, не было ли среди этих мерзавцев моих соотечественников, и с удовлетворением узнал, что нет. Здесь мое мнение совпадало с мнением моего шотландского друга. Заполучив еще один корабль, грабители отправились в Манганильский залив. Однако еще до этого они встретили американскую шхуну, у которой приобрели четыре бочки говядины, расплатившись табаком. В этом заливе стоял английский бриг с Ямайки, принадлежавший местному торговцу мистеру Джону Лаудену. Перейдя на это судно, испанская часть команды занялась пиратским разбоем, хотя капитан Оргамар и Никола выступили против этого и отказались в нем участвовать. Однако испанцы настаивали и, подобно своре злобных псов, взяли бриг на абордаж, разграбили кладовки, капитанский дорожный сундук, мебель и т. д., а также забрали бочку рома, двенадцатифунтовую карронаду, кое-какой такелаж и паруса. Один из испанцев принялся грабить рундук моряка, и тот попытался оказать ему сопротивление, но пират выхватил абордажную саблю, безжалостно избил этого моряка и нанес ему множество ран. Никола спросил его, зачем он это сделал, а тот ответил: «Я тебе сейчас объясню», схватил кухонный топорик и ударил его по голове, чуть не лишив жизни. Пираты приказали капитану Оргамару покинуть судно, отдали ему его сундук, высадили на берег и предоставили своей судьбе. Никола умолял их отпустить его вместе со своим капитаном, но ответом было «Нет, нет», поскольку, кроме него, у них не было грамотного штурмана. После того как капитан Оргамар ушел, на его место поставили теперешнего бравого (а я бы назвал его трусливым) капитана Хоннию, который возглавил грабеж вышеупомянутого брига, а Болидара сделали первым лейтенантом. После этого они стали рыскать среди островков и отмелей, где я и был захвачен. Все это поведал мне мой друг Никола.

Суббота, 22-е. Оба судна направляются к востоку. Пираты посадили «Усилие» на мель, но, выбросив часть груза с палубы, сумели снять его оттуда. Послали за лоцманом, который помог завести судно в узкий пролив между двумя отмелями. Пираты поставили его на якорь у мангровых зарослей, сняли все реи и стеньги и закрыли верхушки мачт и ванты кустарником, чтобы суда, которые могли здесь оказаться, его не заметили. Мне разрешили подняться на борт «Усилия», и я нашел его в отвратительном состоянии: порванные паруса, изрезанный на куски такелаж и полнейший беспорядок в каюте. Рои москитов и мух не давали ни сна, ни отдыха. Пираты снарядили и вооружили большую лодку, командиром которой назначили Болидара, и отправили ее с письмами к купцу (как они его называли) по имени Доминико, который жил в городе Принсипи на острове Куба. Один из них, говорящий по-английски, поведал мне, что Принсипи – большой и густонаселенный город, расположенный на оконечности острова Святой Марии, который располагался в двадцати милях к северо-востоку от нашего местопребывания, а отмели вокруг нас назывались Хлопковыми отмелями. Капитан силой заставил служить под своим началом Фрэнсиса де Сюза, члена моей команды, утверждая, что он его земляк. Фрэнсису очень не хотелось идти на службу к пирату, и он обратился ко мне со слезами на глазах: «Я буду выполнять только то, что меня заставят, и никогда не причиню зла ни вам, ни вашему кораблю. Я очень не хочу уходить от вас». Его немедленно вызвали на вахту, а Томаса Гудселла отправили назад на «Усилие».