Книга Тридцать три несчастья и немного везения - Елена Малиновская

— И тебе не жалко делиться секретом, который способен сделать тебя самой богатой женщиной Лейтона? — перебил меня Норберг.

— Ради собственного семейного счастья мне ничего не жалко, — отрезала я.

Мои слова явно пришлись менталисту не по душе. Он раздраженно дернул уголком рта, но ничего не сказал в ответ. Лишь сделал едва заметный жест рукой, предлагая мне продолжить.

Я глубоко вздохнула, набираясь решимости. Переходим к самой главной части ультиматума. Надеюсь, Норберг примет мои условия. Иначе… Демоны, не хочу даже думать про иное окончание моего очередного приключения!

— Это я описала вариант наихудшего развития событий, — осторожно сказала, внимательно наблюдая за реакцией мага. — Полагаю, вы согласитесь со мной, что лучше бы такого не допускать. Да, я уеду с вами. Но в итоге вы получите столько проблем, что…

— Дальше, дальше, Алекса! — нетерпеливо перебил меня Норберг. Криво ухмыльнулся одной половинкой рта. — Поверь, я сам способен проанализировать, чем мне грозит распространение по Лейтону таких амулетов. Что ты желаешь предложить взамен?

— Уезжайте из Хельона, — тихо попросила я. — И своего братца заберите с собой. И тогда письма с амулетами будут покрываться толстым слоем пыли годами. Дальнейших инструкций так и не последует. А я в свою очередь клянусь, что больше не создам такого амулета.

— Я понял, — сухо обронил Норберг и встал.

Он с таким грохотом отодвинул кресло, что я с невольным испугом втянула голову в плечи. Ого, сдается, менталист в настоящем бешенстве! И что последует дальше?

К моему удивлению, Норберг не подошел ко мне. Он круто развернулся на каблуках и направился к окну. Тронул занавеску, отодвинул ее в сторону. И надолго замер, глядя на белую мглу очередного снегопада, вновь обрушившегося на город.

— Метель, — пробормотал он, вряд ли обращаясь ко мне, скорее, беседуя с собою. — Опять метель. А в Гроштере снег почти растаял. Вовсю поют птицы, приветствуя приход весны. Еще неделя-другая — и покажется трава.

Я опустила голову, ощутив, как сердце неприятно защемило. О, как я скучала по родному городу! Как хотела опять пройтись по его извилистым узким улочкам, рассыпая по мостовой звонкую дробь своих каблучков! Как мечтала нырнуть в сырую прохладу старого парка, где любила часами неспешно прогуливаться вдоль аллей или с удобством располагаться на лавочке с интересной книжкой!

— Хельон… — В отражении стекла я видела, как Норберг презрительно скривился при этом названии. — Пожалуй, нет более унылого и страшного города зимой, когда кажется, что этот снежный кошмар будет длиться вечность и солнце умерло навсегда. Ледяной город. И сердца людей, живущих тут, тоже изо льда. Я иногда сомневаюсь, течет ли в их жилах горячая кровь.

«Ну, вы всегда можете это проверить», — едва не ляпнула я с сарказмом, но в последний момент одумалась. Нет, лучше такого не говорить. А то кто знает, не вздумает ли Норберг перекинуться в оборотня прямо здесь и сейчас и не начнет ли свою проверку с меня.

— Ты действительно хочешь остаться здесь? — менталист устало вздохнул и обернулся ко мне. Выжидающе скрестил на груди руки.

— Я хочу быть со своим мужем, — твердо ответила я. — Рядом с ним любой город станет для меня самым счастливым и любимым.

— Ясно.

Я не была уверена, что ответ прозвучал вслух. Скорее, я прочитала его по губам менталиста.

Он еще неполную минуту молча смотрел на меня, будто ожидал, что я передумаю и с восторгом кинусь в его объятия, после чего попрошу забрать с собой. Затем пожал плечами, будто вел сам с собою мысленный спор. И медленно, тяжело переставляя ноги, отправился к двери.

«И это все?» — едва не спросила я.

Как-то не укладывалось в моей голове, что Норберг просто так возьмет — и уйдет. Я готовилась к настоящему поединку, да что там — к битве! Репетировала гневные речи, обличающие уклад жизни менталистов. В красках расписывала все ужасы жизни так называемых «ворон», вынужденных жить без семьи и любимых. И все мои старания пропадут втуне? Прямо даже не знаю, радоваться или огорчаться. Если честно, чувствовала я себя немного раздосадованной.

— Мне надо подумать, — на самом пороге, не оборачиваясь, обронил Норберг.

И ушел, бесшумно закрыв за собой дверь.

Подумать? Я приуныла, осознав, что последует еще и второй раунд. Н-да, Норберг явно не из тех людей, которые так просто признают поражение. Боюсь, что он вполне может придумать какую-нибудь гадость, которая сведет на нет все мои усилия.

Но почти сразу дверь распахнулась вновь, и перед моими глазами предстал взволнованный Дариан.

— Ну как? — выпалил он. — Этот гад проглотил все, что ты ему сказала? Он больше не придет?

— Хотелось бы в это верить, — задумчиво проговорила я.

Как там говорится в умных книжках? Я выиграла сражение, но не войну.

Дариан встревоженно выпрямился, напряженно ожидая, что я скажу дальше. Но я лишь улыбнулась ему, постаравшись, чтобы это выглядело как можно более безмятежно. Ладно, не стоит паниковать раньше времени. Все-таки пусть маленькую, но победу мы одержали. Норберг отступил, и это стоило отпраздновать!

— Все будет хорошо, — невпопад ляпнула я и улыбнулась еще шире. — Все обязательно будет хорошо.

Затем не удержалась и широко, от души, зевнула. Ох, как спать-то хочется! Как-то разом накатила усталость, и я вспомнила, что вообще-то этой ночью так и не сомкнула глаз, изо всех сил стараясь закончить амулеты в срок.

— Так, моя дорогая и ненаглядная, — нарочито суровым тоном произнес Дариан, шагнув ко мне. — Кажется, кое-кому пора баиньки.

— Кажется, кое-кто слишком давно не получал супружеской любви и объятий, — капризно возразила я. Но не удержалась и вновь широко зевнула, лишь в последний момент успев прикрыть рот ладонью.

Дариан улыбнулся. В его темно-карих, почти черных глазах запрыгали веселые искорки.

— Будет тебе супружеская любовь, — многообещающим тоном протянул он и подошел еще ближе. — Будут и крепкие объятия, и поцелуи…

Сомкнул на моей талии руки и притянул меня к себе. Я прикрыла глаза и потянулась к нему в ожидании ласки, смешно вытянув губы трубочкой.

— Все будет, — хриплым от возбуждения голосом заверил Дариан, и я почувствовала на своих губах его теплое дыхание.

И еще одна томительная пауза, когда каждая секунда тянется как мучительная вечность. Я трепетала от желания, которое пробудилось внизу живота теплой волной и принялось медленно, но неуклонно подниматься по телу. Да, я слишком давно была лишена этой радости — находиться рядом со своим любимым мужчиной, чувствовать приятную тяжесть его тела, ощущать его внутри себя, сливаться с ним настолько полно, чтобы дыхание становилось общим, каждое движение шло в унисон с другим. Будто на несколько мгновений вы стали единым человеком — двухголовым, четырехруким, четырехногим, но с одним сердцем на двоих…