Книга Смерш. Один в поле воин - Николай Лузан

— Вот и проверим, — наседал Василий.

— Ладно, — согласился Петр и предупредил: — Прежде чем с ним о деле говорить, прощупай, а там уже решать будем.

— Обижаешь, Иваныч, не пацан.

— Знаю, но, как говориться, береженого Бог бережет.

— Все будет нормально! Ох, и пустим же мы фрицам гарного красного петуха. Помнишь, как в Краснодаре Гесса спалили. Здорово получилось! — ударился в воспоминания Василий.

— Да, хорошо потрясли, — был более сдержан Петр в оценках и напомнил: — Вась, ты с Ковалем не затягивай.

— Не вопрос, Иваныч, в ближайшие дни переговорю, — заверил он.

В своей оценке Коваля Василий не ошибся. В первом же их разговоре Иван согласился участвовать в разработанном ими плане уничтожения абвергруппы 102. Теперь уже вместе они начали готовиться к его осуществлению: Василий, пользуясь своим положением водителя, тайно накапливал запасы бензина, а Петр с Иваном оборудовали для него хранилище в столярке, где работал Коваль.

Подходил к концу май, у них все было готово, осталось только дождаться подходящего случая. И вскоре он представился. Очередная, на сей раз удачная заброска группы агентов в советский тыл по уже сложившейся традиции должна была ознаменоваться грандиозной попойкой инструкторов.

Всего несколько часов оставалось до того момента, когда с абвергруппой 102 было бы покончено. Но роковая ошибка Ивана сорвала план и поставила смельчаков под удар: он проговорился о нем своему «другу», а тот оказался осведомителем и немедленно донес Райхдихту. Ивана с Василием тут же арестовали. Шансов спастись у них не было. На руках у гитлеровцев находились неопровержимые улики — емкости с бензином. Ивана с Василием подвергли жестоким пыткам, но они не выдали Петра и мужественно приняли смерть.

Оставшись один, разведчик не смирился с потерей товарищей, не забился в нору и продолжил опасную работу. Втайне изготовил дубликаты оттисков печатей и штампов, переснял фотографии, анкеты на агентов и ждал подходящего случая, чтобы переправить материалы советским контрразведчикам. Но он так и не представился, и тогда Петр решил вновь взорвать ситуацию в группе. На этот раз его объектом стали инструктор зондерфюрер Венцик и его агенты, готовившиеся для заброски в район Ростова. Повод искать долго не пришлось: в группе прошли зачеты, и со дня на день должен был поступить приказ на начало операции. Как водится в таких случаях, инструкторы собрались на банкет. Стол накрыл Венцик. Петр не поскупился выставить на него бутыль первоклассного самогона-первача. Банкет прошел на «ура» и закончился далеко за полночь.

Утро 27 апреля в группе началось, как всегда, с доклада дежурного Штайну, потом старшие учебных групп развели курсантов по рабочим точкам. Задержка произошла только в четвертой группе — дежурный не смог найти зондерфюрера Венцика. Спустя час в кабинет Штайна ворвался Райхдихт — на нем не было лица. За его спиной с почерневшей физиономией и потухшим взглядом стоял, едва держась на ногах, Венцик. Не лучше выглядели Коляда, Петренко и Самохин. Внутри Штайна что-то оборвалось и леденящим холодком растеклось по груди. Райхдихт подтвердил его самые худшие предположения — агент НКВД снова начал действовать.

Ночью у Венцика исчезли списки агентуры, анкетные листы и фотографии участников диверсионной группы. Поиск Райхдихта по горячим следам ничего не дал. Сам Венцик ничего определенного сказать не мог, так как с трудом ворочал языком. Собутыльники по вчерашней пьянке — Самохин, Петренко и Коляда несли какую-то околесицу.

Нечленораздельное мычание пьяной троицы взорвало Штайна. Он вскочил из кресла и в ярости заметался по кабинету. На этот раз досталось и Райхдихту. Он попытался оправдаться, но этим только подлил масла в огонь. Рассвирепевший Штайн припомнил ему все: уход к партизанам восьми курсантов, провал групп диверсантов под Туапсе, позор в Краснодаре и, наконец, действовавшего под носом шпиона Шевченко. Кончился разнос тем, что Венцик отправился под домашний арест, а Самохин, Петренко и Коляда оказались под замком в камере. Все остальные во главе с Райхдихтом принялась переворачивать верх дном комнаты общежития, учебные классы и туалеты с умывальниками.

Проверка продолжалась до глубокого вечера и, несмотря на все усилия, ни к чему не привела: ни тайника, ни самих документов, а тем более вражеского агента обнаружить не удалось. Они словно провалились под землю. Дальше скрывать происшествие Штайн не решился, так как подозревал, что по линии контрразведки Райхдихт успел доложить. Непослушной рукой он поднял трубку телефона и заказал Запорожье. Ему ответил подполковник Гемприх. С трудом подбирая слова, чтобы смягчить удар, Штайн начал издалека, но опытный служака по интонации в голосе догадался, что в группе произошло очередное ЧП и потребовал не ходить вокруг да около. Не дослушав до конца, Гемприх разразился угрозами и оскорблениями. Штайн молча глотал их и, как студень, расплывался по креслу. В эти минуты ему все стало безразлично: рык Гемприха, доносившийся из трубки, беготня курсантов за окном и сама работа, которая теряла всякий смысл.

После доклада Гемприху жизнь в группе замерла. Со дня на день в Вороновицах ждали приезда комиссии Штольце. Офицеры ходили, как в воду опущенные, инструкторы и курсанты втихую попивали самогон и поигрывали в карты. В кабинет № 1 штаба избегал заходить даже Райхдихт, и постепенно вокруг Штайна образовался вакуум. Он сутками не выходил из комнаты отдыха и ударился в запой. Денщик Веньк только тем и занимался, что таскал ему бутылки с водкой. Встречать на городском вокзале, приехавшую из Берлина комиссию, отправился его заместитель — Краузе. А хитрый Райхдихт, чтобы не попасть под горячую руку, нашел себе неотложное дело и выехал в местное отделение гестапо. Инструкторы и курсанты забились в классы и имитировали бурную деятельность.

Штольце налетел на них подобно урагану. Отказавшись от роскошного завтрака, накрытого Шойрихом в столовой, он решительно и беспощадно взялся за проверку. Первым делом отстранил от должности Штайна и до окончания расследования больше не разговаривал. Прибывшие с ним опытные разыскники и офицеры гестапо немедленно принялись за поиск пропавших документов и агента НКВД. Круговорот допросов, обысков и очных ставок втянул в себя не только инструкторов, но и офицеров штаба.

К исходу вторых суток появились первые результаты. В классе подготовки радистов гестаповцы обнаружили тайник, а в нем — часть пропавших документов. Вскоре за этой находкой последовали аресты. Громом среди ясного дня явилось разоблачение старого, казалось бы, проверенного вдоль и поперек инструктора Старовойта. Сначала он упорствовал на допросах и отрицал явные улики — фотографии диверсантов, найденные в его комнате, но в руках гестаповцев сломался и поплыл. След от него привел к трем курсантам, и, к ужасу Райхдихта, в группе обнаружилась вражеская резидентура. Штольце приказал немедленно арестовать всех четверых и под усиленным конвоем отправить в Берлин. На следующий день вслед за ними последовали Штайн с Райхдихтом, им предстояло давать показания специальной комиссии Канариса. Краузе получил взыскание и остался на месте, а Самохин, Петренко и Коляда, отделавшись испугом, вышли из-под ареста.