Книга Дамы плаща и кинжала - Елена Арсеньева

В круг Зоиных обязанностей в Хельсинки входила передача денег агентам. Как-то раз ожидала она одного такого человека в парке. Подошел мужчина, похожий по описанию, присел рядом на лавочку:

— Хорошо отдохнуть рядом с вами!

Зоя насторожилась. Пароль был несколько иной: «Вы позволите отдохнуть рядом с вами?» На него следовало ответить: «Пожалуйста, садитесь, но я предпочитаю одиночество». А что делать теперь?

Мужчина покосился на нее, чуть улыбнулся — и вдруг произнес правильный пароль. Зоя рассердилась, сказала отзыв, потом нарочно спросила и дополнительный пароль. Только теперь вздохнула с облечением: перед ней был явно тот, кого она ждала. Подала ему чемоданчик с деньгами.

Агент открыл, пересчитал пачки, покачал головой:

— Здесь не вся сумма.

Зоя чуть в обморок не упала:

— Как не вся? Не может быть!

— Здесь не хватает пятнадцати копеек, — усмехнулся странный агент.

Зоя уставилась на него — и ахнула, узнав человека, который года два назад заплатил за нее в автобусе в Москве, когда у кондуктора не нашлось сдачи с крупной купюры.

Господи, как же тесен мир! Зое хотелось обнять агента, как родного брата. Но она только проговорила:

— Что же нам делать? У меня и сейчас нет пятнадцати копеек!

Агентурная работа была чревата не только приятными неожиданностями, но и немалой нервотрепкой. Однажды пришла шифрограмма: встретиться с агентом в Стокгольме, у памятника Карлу XII. А ниже было сказано иначе — «у памятника Карлу XIII». Как же понимать эти взаимоисключающие приказы и что делать?! Встреча завтра — запрашивать Москву уже некогда.

Зоя решила действовать по принципу: «Первое слово дороже второго». Приехала в сквер, где стоял памятнику Карлу XII.

«Оглядела скамейки. Почти все мужчины читают шведские газеты, но ни у кого не торчит из кармана немецкая (как должно быть). Сделала еще несколько кругов, чтобы еще раз посмотреть на сидящих, не привлекая чужого внимания. И вдруг — о ужас! Передо мной памятник Карлу XIII, в том же сквере, метрах в трехстах от XII. Но и здесь нет никого, кто читал бы местную прессу, а из кармана торчала бы немецкая газета. Бессонная ночь, самобичевание: сорвала задание! А утром новая шифрограмма: «Агент не приедет, возвращайтесь в Гельсингфорс». Так описывала она позже тот случай.

Происходили и откровенные курьезы из цикла «нарочно не придумаешь».

Зоя очень активно вербовала себе осведомительниц среди жен иностранных послов. Как на подбор, это были женщины, жадные до случайных удовольствий. Зоя не жалела денег на подкуп горничных, швейцаров, уборщиц, парикмахеров… Именно благодаря подмастерью модного косметического салона «Comme а Paris»[60]она узнала, что жена японского посла встречается здесь со своим любовником. Удалось сделать несколько фото — и вот таким старым дедовским методом, с помощью вульгарного компромата, Зоя завербовала японочку в свои агентки. Митико-сан оказалась этакой легкомысленной философкой: быстро смирилась со своей участью и с удовольствием пользовалась случаем поболтать с мадам Ярцевой по-английски. Ну а то, что предметом беседы становились секретные встречи и переговоры ее мужа, посла Страны восходящего солнца, Митико-сан ничуть не смущало. Она искренне привязалась к Зое и считала ее своей подругой.

Как-то раз «подруги» встретились для обмена информацией в лесу. Это было на закате. А позже вечером они прибыли на дипломатический раут, и только тут обе обнаружили, что у них шеи и руки искусаны комарами. «Забавное» совпадение для внимательного глаза!

Зоя немедленно уехала, оставив мужа объясняться. А Рыбкин что-то виртуозно наврал насчет отсутствия жены. Митико-сан тут же сочинила историю о том, как она увлеклась работой на своем альпинарии, который и в самом деле был редкостно хорош, и не заметила, как ее пожирают летучие кровососы. «Кто бы мог подумать, что комары служат в контрразведке?!» — смеялись «подруги» при следующей встрече.

Однако далеко не все свидания с агентами проходили спокойно и безопасно. Зое нередко приходилось и рисковать, но однажды она оказалась буквально на краю гибели.

Звали агента Степан Максимович Петриченко. В 1921 году этот моряк был в числе руководителей знаменитого Кронштадтского мятежа, бежал в Финляндию, водился с контрреволюционерами, но потом понял, что ни счастья, ни удачи на чужой земле не найдет, и захотел вернуться в Россию. Обратился в советское консульство, а там получил традиционный ответ: право на возвращение надо заработать!

И Петриченко начал зарабатывать это право, «стуча» на белоэмигрантские группы, которые сотрудничали с финской разведкой и контрразведкой. Зое бывший моряк по-человечески нравился, ей нравилось работать с ним, она чувствовала себя с Петриченко в безопасности: они даже на «ты» перешли.

И вот как-то Зоя поехала на встречу со Степаном в огромный лесопарк. Шла среди сугробов под соснами в темноте (на севере уже в три часа ледяная ночная мгла спускается на мир), и вдруг Петриченко появился страшно злой. Такой злой, что не сказать словами.

Даже в полумраке Зоя увидела, как сверкают ненавистью его глаза. Он был совершенно взбешен.

— Ты, ты… — повторял он. — Я сейчас убью, задушу тебя, как суку, и брошу в этот сугроб. До весны никто не отыщет.

Зоя испугалась не на шутку, но показывать страх было нельзя. А что делать? Кричать? Звать на помощь? Но здесь никто не услышит, да и разве не нелепо просить помощи у финской полиции для защиты от собственного агента?!

— Что случилось, Степан? — Она старалась говорить спокойно и даже шутить. — Тебя какая-то женщина обидела? Но при чем тут я?

Петриченко дико уставился на Зою и вдруг усмехнулся:

— Дура ты! При чем тут баба? Вот здесь горит у меня! — он ударил себя в грудь. — Вы что творите? Кого судите, кого расстреливаете? Газету читала?

А агент вытащил из кармана эмигрантскую газету и сунул Зое в лицо:

— Читала? Кого судят? Врагов народа? Каких врагов народа? Истинных борцов за идеалы, людей, которые делали революцию и остались верны ей! Что ты можешь сказать на это?

А что могла сказать Зоя? Шел 1937 год. Из Москвы приходили странные вести: то одного, то другого разведчика отозвали и объявили перебежчиком. Кого-то расстреляли. Кто-то сгинул без следа. Зоя сначала считала, что ошибалась в этих людях, но потом увидела, как мрачнеет муж: нельзя же во всех подряд ошибаться! Они и сами с некоторых пор жили в ожидании больших бед.

И вот теперь Петриченко говорит о том же. В самом деле, если Зоины друзья-разведчики ошибочно объявлены врагами народа, то и с другими могли произойти трагические недоразумения. Может быть, Петриченко не зря так ярится?

Может быть. Но все равно — его надо переубедить. От этого жизнь зависит!

— Но ведь процессы открытые, — нерешительно начала Зоя. — На них присутствуют прокурор, адвокаты, журналисты…