Книга Самарканд - Амин Маалуф

Он его извлекает на миг из пучины —

И обратно в пучину швыряет навек.

Мне показалось забавным, что речь идет о пучине, я хотел еще раз прочесть рубаи, помедленнее, но Ширин остановила меня:

— Умоляю тебя!

Она как будто задыхалась, я с беспокойством посмотрел на нее.

— Я знаю его наизусть, — каким-то безжизненным голосом произнесла она, — но такое ощущение, что слышу впервые, Словно… — Она не стала пояснять свою мысль, набрала воздуху в грудь и, слегка успокоившись, продолжала: — Скорей бы уж мы были на месте.

Я пожал плечами.

— Если и есть на свете корабль, на котором можно путешествовать без страха, так это «Титаник». Как сказал капитан Смит, Бог и тот не смог бы его потопить!

Я хотел успокоить ее, но добился обратного: она вцепилась в мою руку и зашептала:

— Никогда больше так не говори! Никогда, слышишь!

— Да что с тобой? Ты же знаешь, это всего лишь шутка!

— У нас даже атеист не осмелится выговорить такое.

Ее била дрожь. Я не понимал, что на нее нашло, и предложил вернуться в каюту. По дороге мне пришлось поддерживать ее, силы покинули ее.

На следующий день, казалось, она избавилась от страхов. Чтобы развлечь ее, я стал показывать ей имеющиеся на пароходе чудеса и даже влез на покачивающегося электрического верблюда, рискуя быть высмеянным Генри Слипером Харпером, издателем одноименного еженедельника, который провел с нами некоторое время и угостил нас чаем. Попутно он поведал нам о своих путешествиях на Восток, а после церемонно представил своему пекинесу, которого он счел возможным окрестить Сун-ят-Сеном[83], в честь освободителя Китая. Но ничто не помогало разгладить складки на лбу Ширин.

Вечером, за ужином, она была тиха и молчалива, казалась ослабевшей. Я счел благоразумным отказаться от нашей прогулки и не доставать Рукопись из сейфа. Мы отправились спать. Ширин тут же забылась неспокойным сном. Я же, беспокоясь за нее и не имея привычки так рано укладываться в постель, провел добрую половину ночи, любуясь ею.

К чему лгать? Когда «Титаник» налетел на айсберг, я ничего не заподозрил. И только позже, когда мне сказали, в какой именно момент произошло это столкновение, я вспомнил, что незадолго до полуночи услышал какой-то глухой звук: как будто в соседней каюте рвали плотную ткань. И это все. Какого-либо толчка я не ощутил. В конце концов уснул и я, чтобы очень скоро проснуться от того, что кто-то барабанил в дверь и кричал — было не разобрать, что именно. Я взглянул на часы: без десяти час. Я набросил на себя халат и отпер дверь. Коридор был пуст. Но вдали слышались громкие разговоры, необычные для столь позднего часа. Ничуть не обеспокоясь, я отправился взглянуть, в чем дело, разумеется, не будя Ширин.

На лестнице я столкнулся со стюардом, который тоном, не допускающим ничего серьезного, известил меня о «каких-то небольших проблемах».

— Капитан просит всех пассажиров первого класса собраться на палубе Солнца, на самом верху, — сказал он.

— Стоит ли будить жену? Ей вчера немного нездоровилось.

— Капитан сказал: всех, — ответил стюард со скептической миной на лице.

Вернувшись в каюту, я как можно нежнее разбудил Ширин, погладив ее лоб, произнеся ее имя на ушко. Как только она издала первый звук, я шепнул:

— Нужно вставать. Придется подняться на верхнюю палубу.

— Только не теперь, мне очень холодно.

— Вовсе не для прогулки, дорогая, это приказ капитана.

Последнее слово возымело магическое действие, она вскочила с кровати:

— Ходайя! Боже правый!

Она быстро кое-как оделась. Я успокаивал ее, просил не торопиться. Однако когда мы поднялись на палубу, там царило волнение, а пассажиров распределяли по шлюпкам.

Стюард, с которым я недавно говорил, все такой же веселый, тоже был там.

— Женщины и дети, — произносил он, потешаясь всем своим видом над этими словами.

Я взял Ширин за руку, пытаясь отвести ее к месту посадки в шлюпки, но она отказывалась двинуться с места.

— Рукопись! — простонала она.

— Мы рискуем потерять ее в неразберихе. В сейфе она в большей безопасности.

— Я никуда не пойду без нее!

— Да вам и не надо никуда идти, — вмешался стюард, — мы удаляем пассажиров с парохода на час-другой. Если хотите знать мое мнение, в этом нет необходимости. Но хозяин на борту капитан…

Не скажу, чтобы это убедило Ширин. Она просто позволила увести себя, не оказав сопротивления, до передней палубы, где меня окликнул офицер:

— Сударь, сюда, вы нам нужны.

Я подошел.

— В этой лодке не хватает гребца. Вы умеете грести?

— Годами только тем и занимался в Чизапикском заливе.

Он предложил мне занять место в лодке и помог войти туда Ширин. Там уже было десятка три пассажиров и еще столько же пустых мест, но приказано было сажать только женщин и детей. Исключение делалось для мужчин, умеющих грести.

Нас спустили на воду, на мой взгляд, немного резко, но мне удалось восстановить равновесие. Я налег на весла. Куда следовало держать путь в этой бескрайней черной равнине? Об этом у меня не было ни малейшего представления, а те, кто отправил нас в море, не дали никаких указаний. Я решил удалиться от корабля на некоторое расстояние, примерно с полмили, и подождать сигнала к возвращению.

В первые минуты после спуска на воду все пассажиры лодки были заняты одним — как бы уберечься от холода. Дул ледяной ветер, заглушающий мелодию, которую все еще исполнял оркестр. Но потом, когда мы остановились, нам вдруг открылась правда: «Титаник» кренился вперед, его огни гасли. Мы потрясенно молчали. Как вдруг послышался чей-то зов: человек за бортом. Я стал подгребать к нему, Ширин и еще одна пассажирка помогли мне втащить его в лодку. Вскоре дали о себе знать и другие оказавшиеся за бортом люди, мы подобрали и их. Пока мы были заняты их спасением, «Титаник» исчез из поля нашего зрения. И вдруг Ширин вскрикнула. «Титаник» стоял вертикально по отношению к поверхности океана, огней не было вовсе. Он оставался в таком зависшем над пучиной положении пять долгих минут, а затем торжественно ушел под воду на встречу со своей судьбой.

15 апреля взошедшее солнце осветило измученных жалких пассажиров «Карпатии», которая, услышав SOS, подобрала всех уцелевших. Ширин тихо сидела рядом со мной. С тех пор как «Титаник» погрузился в океан, она еще не произнесла ни слова. Ее взгляд избегал встречи с моим. Мне хотелось встряхнуть ее, сказать, что мы счастливчики, что большинство пассажиров погибли, что нас окружали женщины, потерявшие мужей, и дети, оказавшиеся в одночасье сиротами.