Книга Русь против варягов. «Бич Божий» - Михаил Елисеев

Кто же из них не предвидел своей бесславной гибели на самом деле?»

Каждый раз, ознакомившись с новым откровением от Прозорова, не перестаем удивляться – где он черпает информацию для своих «открытий»? Где он накопал сведения о том, что Глеб был изгнан «судя по всему, не миром»? По «выражению» каких летописей ему «пришлось бежать в земли чуди заволочской»?

В Новгородской I летописи, в разделе, который озаглавлен «Статьи, предшествующие Комиссионому списку», мы читаем: «И посади Святославъ сына своего Глеба, и выгнашя из града, и бежа за Волокъ и убишя и Чудь». О том, когда посадил, когда выгнали и когда убили, в данном разделе нет ни слова.

Попробуем разобраться. В «Повести временных лет» просто указано, под 1078 годом, что «в этом же году убит был Глеб, сын Святослава, в Заволочье». Об этом же свидетельствуют и Новгородская I младшего извода, Ипатьевская, Лаврентьевская летописи. Про изгнание ни слова.

Дело в том, что после смерти волхва, которая случилась в 1071 году, Глеб спокойно правил в Новгороде вплоть до 1073 года, когда его отец Святослав стал киевским князем и назначил сыну в удел Переяславль: «Тогда Святослав, приняв престол русский, брату Всеволоду дал Чернигов со всею областию, сына Бориса посадил в Вышгороде, Глеба – в Переяславле, Давида – в Новгороде, а Олега – в Ростов» (В. Н. Татищев).

Никакого изгнания нет и в помине, есть лишь смена места работы.

На берегах Волхова Глеб появится снова лишь в 1077 году, когда до убитого им волхва и дела никому никакого не будет. До этого он вместе со своим двоюродным братом Владимиром по приказу отца ходил походом на Херсонес, который восстал и отложился от Византийской империи. Базилевс Михаил просил Святослава о помощи, и тот пошел императору навстречу. Однако сам Святослав вскоре умер, и новый киевский князь Всеволод перевел своего племянника Глеба из Переяславля опять в Новгород.

Известий о том, почему Глеб был изгнан из Новгорода, нет, везде просто констатируется лишь сам факт его смерти: «В се же лето убьенъ бысть Глебъ, сынъ Святославль, в Заволочии. Бе же Глебъ милостивъ убогымъ и страннолюбивъ, тщанье имея к церквамъ, теплъ на веру и кротокъ, взоромъ красенъ. Его же тело положено бысть Чернигове за Спасомъ, месяца иуля 23 день» (Лаврентьевская летопись). Все!

Совершенно другую информацию, чем «Статьи, предшествующие Комиссионому списку», приводит В.Н. Татищев. Историк конкретно пишет: «Глеб, сын Святославов, будучи в Новгороде, ходил на емь в Заволочье, и там побежден от еми и убит». В этом сообщении гораздо больше логики, поскольку оно объясняет, почему все летописи дружно молчат про изгнание Глеба из Новгорода и сообщают о его смерти в Заволочье.

С другой стороны, если бы уж так припекло, то побежал бы сын Святослава не в земли неведомые, а на юг, к родственникам.

Косвенным свидетельством того, что Глеб действительно планировал военный поход в Заволочье, служит свидетельство Владимира Мономаха. В своем «Поучении» он об этом говорит так: «И Святослав умер, и я опять пошел в Смоленск, а из Смоленска той же зимой в Новгород: весной – Глебу в помощь». Судя по всему, Мономах до Глеба так и не дошел или опоздал, поскольку новгородский князь погиб 30 мая.

Вот и все, и никаких мстителей за волхва.

Теперь о том, что касается епископа. Во всех летописных сводах констатируется только сам факт смерти Федора. И лишь в Новгородской I летописи, опять в разделе «Статей, предшествующих Комиссионному списку», где есть абзац под названием «А се новгородскыи епископы», прописано: «А Феодора свои песъ уяде и с того умре». Все ясно и понятно, только при чем тут волхв? Как и в истории с князем Глебом, времени прошло уйма! В 1077 году приключилась беда со святителем.

Вывод после всего изложенного прост. Никакой столетней гражданской войны на религиозной почве на Руси в X–XI веках не было, все это есть фантазия Льва Рудольфовича, и не более того. Те единичные проявления активности волхвов, которые столь красочно и живо нам расписал Прозоров, есть не что иное, как обыкновенные походы за зипунами. Когда, пользуясь сложной обстановкой в стране, на сцену выходят разные сомнительные типы. Это даже не Пугачевщина, ибо размах не тот. Да и харизматического лидера, подобного Емельяну Ивановичу, среди язычников не нашлось. Поэтому называть все это действо религиозной войной язык не поворачивается.

К примеру, во Франции между католиками и протестантами действительно развернулась грандиозная религиозная война. С полномасштабными полевыми сражениями, осадами городов и замков. Там люди действительно бились за идею. На Руси подобного не было. Как мы убедились, после смерти Владимира князья воевали между собой не за религию, а за власть и земли. В двух мятежах на северо-востоке Руси даже намека нет на то, что волхвы боролись за Старую веру, – одни убийства, грабежи и насилия. В Новгороде волхв, похоже, попытался замутить более серьезное дело, но тоже не задалось. Как показала история, лучший аргумент в споре с такими языческими теоретиками, которые в XI веке сеяли смуту на просторах Руси Великой, – это удар боевого топора. Довод неопровержимый и, что главное, действует моментально.

Что же касается Льва Рудольфовича Прозорова и его трудов, то хочется сказать одно – сколько веревочке ни виться, а правда все одно выйдет на свет. И потому мы закончим эту главу восточной мудростью:

Хоть плут и искушен в искусстве плутовства,

Навряд ли полного добьется торжества.

Глава 7. Битва при Листвене

Киевский князь Ярослав, сын Владимира, тот самый, кого впоследствии далекие потомки назовут Мудрым, вышел победителем из многолетней кровавой бойни, которая бушевала на Руси. «Ярославъ же седе Кыеве, утеръ пота с дружиною своею, показавъ победу и трудъ великъ» (Лаврентьевская летопись). Его противник, князь Святополк, бежал за пределы Русской земли и сгинул в безвестности. Казалось, что в утомленной длительной междоусобице земле наконец-то наступит покой, но не тут-то было! Рано князь пот утер.

В 1020 году замутил смуту племянник Ярослава, полоцкий князь Брячеслав. Неожиданным налетом, «изгоном», он захватил Новгород и дочиста его ограбил. После этого удалец повел свою рать домой, но огромный обоз с нажитым непосильным трудом добром замедлял движение полоцких полков. Барахла было столько, что воинство в буквальном смысле тащилось вдоль дорог, не имея никакой возможности увеличить скорость движения. За что в итоге Брячислав и поплатился. Сделав вынужденную остановку на реке Судоме, он был застигнут врасплох киевскими дружинами под командованием Ярослава. Киевскому князю потребовалось всего семь дней, чтобы собрать войска и догнать супостата. Разгром полочан был полный и безоговорочный. Брячеслав бежал, как заяц, бросив и остатки своих войск, и громадный обоз, и многочисленный полон. Киевляне загнали беглеца в Полоцк. А вот дальше…

«И оттоле призва к себе Ярослав Брячислава и да ему два града, Свяч и Видбеск, и рече ему: «Буди же со мною заодин». Воеваше Брячислав с великим князем Ярославом вся дни живота своего» (Пискаревский летописец). Вот так выглядит эта примечательная запись целиком. Поэтому складывается впечатление, что после полученного внушения племянник с дядюшкой воевали плечом к плечу против разных ворогов. Но некоторые предпочитают выдрать из контекста слова «Воеваше Брячислав с великим князем Ярославом вся дни живота своего», и тогда картина получается другая – родственники бьются друг с другом до тех пор, пока один из них не отдал Богу душу. Каждый волен выбирать тот вариант, который ему больше нравится, но в летописях о других конфликтах между Ярославом и Брячиславом сведений нет.