Книга Джульетта - Энн Фортье

Почему, спрашивали себя многие, человек такого положения проглатывает собственную гордость, лишь бы жениться на девушке, которая никогда его не полюбит, проживи он хоть тысячу лет? Конечно, Джульетта редкая красавица, многие юноши грезили о ее безукоризненно очерченных губах и синих мечтательных глазах, но совсем иное дело, когда достигший всего Салимбени, презрев приличия, требует девушку себе в жены через считанные дни после исчезновения ее возлюбленного и смерти собственной супруги.

- Это дело чести! - говорили одни, одобряя помолвку. - Ромео бросил Салимбени вызов из-за Джульетты, а у подобных поединков лишь один исход: победитель остается жить, проигравший должен умереть, а женщина достается выжившему, хочет он того или нет.

Другие выражались без обиняков, признаваясь, что усматривают в действиях Салимбени козни дьявола.

- Это человек, - шептали они маэстро Амброджио поздним вечером за бутылкой вина в таверне, - чья власть не встречает отпора. Эта зловещая власть представляет угрозу уже не только нам, но и ему самому. Вы сами сказали, маэстро: добродетели Салимбени, перезрев, превратились в пороки. Его аппетиты к славе и власти настолько пресыщены, что он вынужден искать другие источники питания.

Примеры подобного питания были не просто слухами: иные сиенские дамы лично подтверждали все более изощренные нездоровые вкусы Салимбени.

Одна поведала маэстро по секрету, что знавший толк в удовольствиях и всегда любивший раболепие Салимбени с некоторых пор почитал за обиду слишком явную готовность исполнять его прихоти. Он начал выискивать непокорных или откровенно враждебных, чтобы полнее ощутить свое могущество. Ничто не радовало его больше, чем стычка, чаще всего с недавно приехавшим в Сиену иностранцем, который еще не знал, что с Салимбени не спорят.

Но слухи доходили даже до дерзких иностранцев, и вскоре Салимбени, к его огромному раздражению, повсюду встречали тошнотворные улыбки и преувеличенная любезность, когда он появлялся в городе, считая, что переоделся до неузнаваемости. Большинство дельцов ничего так не хотели, как запереться на засов от ненасытного клиента, но в отсутствие мужчин, готовых применить закон против этого тирана, мог ли частный промысел обезопасить себя от подобного вторжения? Разнузданная игра в непрестанный поиск достойного вызова его могуществу продолжалась при попустительстве магистратов, а многочисленным прихлебателями и зависимым от Салимбени людям оставалось лишь подсчитывать опасности, которые таит в себе гордыня, и неминуемые трагические последствия столь очевидной слепоты к здравому смыслу.

- Вы сами видите, маэстро, - заключила дама, всегда готовая поделиться сплетней с теми из соседей, которые, завидев ее на улице, не плевали на землю. - В одержимости этого господина той девицей нет ничего странного. - Она оперлась на щетку и поманила художника ближе, боясь, что кто-нибудь подслушает ее гениальную догадку. - Это прелестное цветущее создание не только племянница его кровного врага, но и сама имеет все причины гнушаться этим человеком. Нельзя даже предположить, что ее ожесточенное сопротивление перейдет в милую покорность, и она по доброй воле пустит его к себе на ложе. Понимаете, в чем тут соль, маэстро? Женившись на ней, наш господин обеспечивает себе постоянный запас своего излюбленного афродизиака - ненависти, причем из источника, который никогда не иссякнет.

Свадьба Салимбени состоялась через восемь дней после похорон. Не успела высохнуть кладбищенская земля у него под ногтями, как свежеиспеченный вдовец, не теряя времени, потащил к алтарю следующую жену, торопясь влить в чахнущее фамильное древо Салимбени драгоценную кровь Толомеи.

При всей харизме и щедрости Салимбени, неприкрытую демонстрацию его безграничного эгоизма жители Сиены восприняли с отвращением. Когда свадебная процессия проезжала по городу, многие отмечали ее сходство с триумфальным военным парадом римских времен: шли захваченные в дальних странах живые трофеи - люди и звери, доселе невиданные, и на лошади ехала королева в оковах, коронованная в насмешку, - все показал потрясенным зевакам, толпившимся у стен домов, ликующий полководец, приветствовавший толпу из колесницы.

Зрелище тирана во всей его славе породило множество пересудов и слухов, шлейфом волочившихся за мессиром Салимбени со дня Палио. Все видели, что человек, которого молва заклеймила отъявленным убийцей, едет как король, сияя и торжествуя, и никто слова не смеет вымолвить против его воли. Ясно, что тот, кому сходят с рук любые преступления, включая откровенное принуждение невесты к браку, способен на все.

Стоя под мелкой ноябрьской моросью и глядя на юную девушку, на долю которой выпали все мыслимые испытания, маэстро Амброджио поймал себя на том, что молится, чтобы кто-нибудь вышел вперед и спас Джульетту от злосчастной судьбы. В глазах толпы она была столь же прекрасна, как и раньше, но опытный глаз художника отметил, что красота ее теперь скорее напоминала каменную Афину, чем улыбчивую очаровательную Афродиту.

Как он желал в эту минуту, чтобы Ромео ворвался в город с ордой иностранных наемников и спас любимую, прежде чем станет слишком поздно! Но Ромео, говорили люди, качая головами, далеко, в чужих краях, где Салимбени его не достать, утешается женщинами и вином.

И тут стоявший в капюшоне, накинутом для защиты от дождя, маэстро Амброджио вдруг понял, как нужно завершить большую фреску в палаццо Публико. Там должна быть невеста, печальная дева, погруженная в горькие воспоминания, и всадник, покидающий город, но наклонившийся с седла, чтобы услышать мольбу художника. Только исповедь молчаливой стене, думал маэстро, сможет облегчить эту боль и помочь пережить ненавистный день.

Едва закончив завтрак, Джульетта поняла, что это ее последняя трапеза в доме Толомеи: монна Антония подсыпала в пищу какого-то снадобья, чтобы успокоить и обезволить племянницу. Тетка не подозревала, что Джульетта не имела намерения сопротивляться в день свадьбы, отказавшись, например, идти. Как иначе она подберется достаточно близко к Салимбени, чтобы заставить его страдать?

Она все видела как сквозь пелену: свадебный кортеж, открытые рты уличных зевак, запрудивших город, сурово-торжественную городскую знать, заполнившую темный собор, - и лишь когда Салимбени поднял ее вуаль и показал брачный венец епископу и восхищенно ахнувшим гостям, Джульетта очнулась от полусна и с отвращением отшатнулась.

Венец был настоящей короной из золота и сверкающих камней, подобного которому никогда не видали в Сиене и ее окрестностях. Роскошный убор больше подходил принцессе крови, чем угрюмой селянке, но куплен был не для Джульетты, а ради удовольствия Салимбени.

- Как тебе нравится мой подарок? - спросил он, пристально глядя ей в лицо. - Тут два сапфира из Эфиопии, синие, как твои глаза. Ах, бесценные драгоценности казались такими одинокими, что я подкинул им в компанию два египетских изумруда - они напоминают мне, с каким выражением тот парень - Ромео, кажется? - когда-то смотрел на тебя. - При виде пораженной Джульетты Салимбени улыбнулся. - Скажи, дорогая моя, разве ты не находишь меня щедрым?

Нечеловеческим усилием воли сдержавшись, Джульетта ответила: