Книга Посредник - Ларс Соби Кристенсен

Если бы не усталость, он бы еще раз хватил по столу.

– Ты же никогда не умела хранить секреты.

– Много ты знаешь, Фаррелли-младший. – Мать накрыла ладонью руку Фрэнка. – Относись к Бленде по-хорошему. Она добрая девушка.

Фрэнк опять насторожился:

– Она что-то говорила? Что я, мол, плохо к ней отношусь?

– Что у тебя с рукой?

– С рукой?

– Ты подрался?

Фрэнк не поднимал глаз, мать наконец отпустила его руку. Между костяшками пальцев проступила кровь.

– Ты прекрасно знаешь, что я никогда не дрался. Дрался Стив.

– Что же ты делал?

– Говорю же, я заезжал в мастерскую. Наверно, задел там за что-то и поранился.

– Сам не знаешь?

– Мне хватает о чем подумать, верно? Это всего лишь ссадина. И мне начинают надоедать твои вечные причитания.

Мать достала из сумки платок, дала ему.

– Она просто хотела занять немного елочных украшений, Фрэнк.

– Украшений? Зачем? У нее нет своих?

– В том-то и секрет. И не спрашивай больше, Фрэнк. Все равно ничего не скажу.

Фрэнк обмотал руку платком, капли крови просачивались сквозь тонкую белую ткань.

– Какой секрет? Скажи, и дело с концом.

– Она готовит тебе сюрприз, Фрэнк.

– Какой еще сюрприз? Ты же знаешь, я не любитель сюрпризов.

– Да, ты любишь только удивлять других. Но этот сюрприз тебе понравится.

– Вот как? Ну, выкладывай!

– Она делает то, чего хотелось тебе, Фрэнк.

– Да? Я ни о чем ее не просил.

– Украшает дом Мартина. То есть ваш дом.

Мать встала, открыла коробку от печенья, словно желая удостовериться, что деньги по-прежнему там, а может, хотела полюбоваться редким заработком. У Фрэнка пересохло в горле. Больше он ни о чем не спросит. Если не спросит, значит ничего и не случилось. Но не мог не спросить:

– Так Бленда сейчас там? В доме?

– Во всяком случае, она там была. Но когда она приедет за тобой, не говори ей, что я проболталась. Обещаешь?

Мать быстро поцеловала его в щеку, Фрэнк не помнил, когда такое случалось последний раз, пожалуй, когда он был мальчишкой и она еще возлагала на него надежды. Она что же, опять надеялась на него, на него и на Бленду? Мать взяла коробку от печенья под мышку, ушла к себе. Без малого два часа ночи. Ждать – вот единственное, что ему оставалось. Сколько пройдет времени, пока мозг осознает случившееся, осознает целиком и полностью, по мере возможности? Тут вроде как с едой? Если хочешь наесться как следует, есть надо не торопясь, так, наверно, и чтобы осознать, надо думать не торопясь? Прими все таким, как есть, твердил он себе. Будь что будет. Пусть даже слишком поздно говорить о том, что будет. Все уже случилось. И тем не менее он немного успокоился. Теперь беда постигла его, верно? Около семи у ворот послышались шаги. Может, Бленда пришла. Так он сказал себе. Бленда пришла. Но пришла не она. Он открыл, прежде чем в дверь постучали. Тусклый, какой-то брезентовый свет висел над запущенными, промерзшими садами и брошенными домами Эйприл-авеню. Шериф снял шляпу. Доктор стоял у него за спиной. Принесли дурную весть вдвоем. Недоставало лишь Пастора. Вид у обоих был измученный, нездоровый.

– Может, вы уже слыхали? – спросил Шериф.

– Нет. А что?

– У Мартина ночью случился пожар. То есть у вас. Дом-то теперь ваш.

– Пожар потушили?

– Гореть там уже нечему, Фрэнк. Если не считать…

Шериф замолчал, потупился. Доктор отодвинул его в сторону:

– Давайте-ка зайдем в дом, Фрэнк. Холодно.

Он впустил их. Сели на кухне. Посматривая друг на друга, быстро, украдкой. Потом Шериф положил шляпу на стол и продолжил:

– Там кое-кто был.

– Кто же?

– Мы думаем, Боб Спенсер. Он сидел на веранде.

– С чего бы это ему сидеть у Мартина на веранде? На моей веранде?

Первым делом в голове мелькнуло: как легко врать. И лучший способ врать – задавать вопросы. Доктор достал сигарету, но не закурил.

– Пока что мы не можем сказать с уверенностью…

Доктор встал. Убогий спектакль, подумал Фрэнк. Они запинались, перебивали друг друга, медлили и мямлили. Зрелище недостойное. Они делали все то, чего, как ему внушали, делать нельзя. Ему казалось, он заслуживал лучшего.

– Если у Боба Спенсера есть родня, я готов их известить, – сказал Фрэнк.

– Сегодня это не понадобится.

– Не понадобится? Я ведь должен выполнять свою работу. Я…

– На сей раз весть получаешь ты, Фрэнк. Там был еще один человек.

– Еще один? Кто?

– Бленда. Бленда Джонсон.

Фрэнк не знал, как ему реагировать. Вспомнил одну из первых фраз Шерифа: горе непредсказуемо. Может случиться все. Он и сам так говорил и видел своими глазами, что у каждого человека своя беда. Смотрел на них, то на одного, то на другого, – лица в грязных потеках, искаженные, едва узнаваемые. Они тоже изменились за эту ночь? Фрэнк бросил взгляд в окно. Ветер швырял калитку.

– Бленда? Я не понимаю. Она была там?

– Скверно это для вас, Фрэнк. Мы ведь знаем, как вы были близки.

Шериф опять умолк. Фрэнк положил голову на руки и немного погодя заплакал. Искренними слезами. Никто не скажет, что это не так. Они его не успокаивали. Теперь его черед. Теперь следовало проявить внимание к нему. Теперь речь о нем. Жаль Фрэнка Фаррелли. В нем распространился какой-то жар, кончики пальцев задрожали. Продолжалось так недолго. Окровавленным платком он утер слезы. Шериф положил руку ему на плечо:

– Нам всем тяжело, Фрэнк. Мы потеряли замечательную женщину.

– Что она там делала?

– Ты хочешь сказать, что они там делали?

– Я спрашиваю, что там делала Бленда.

– Мы точно не знаем. Думаем, она украшала дом. Во всяком случае, на полу лежали провода и рождественские фонарики, насколько мы могли разглядеть. Такие вот дела.

– Такие дела? Что это значит?

Опять молчание и беглые взгляды, соскальзывающие на гладкую клеенку.

– У Бленды и этого Спенсера был роман, – сказал Доктор. – Так что…

– Был?

– Был раньше. Может, он решил попытать счастья еще раз. Или…

– Попытать счастья?

– Не усложняйте, Фрэнк, ситуация и без того тяжелая. Вообще, все это между нами, пока нет полного подтверждения.

– Стало быть, еще нет уверенности, что это Бленда?