Книга Дестини - Салли Боумен

От этих образов боль в груди усилилась, и она попыталась отогнать их, но это не получилось. Они возвращались вновь и вновь, быстрые, как молния, и вскоре совсем неожиданно она начала плакать.

Ей не хотелось, чтобы Касси услышала ее и пришла, поэтому она повернулась и зарылась лицом в подушку, пока не прекратились эти ужасающие, горячие, удушливые приступы горя и она не успокоилась.

Тогда она откинула одеяло и села на край кровати, крепко стискивая в руке конверт с деньгами Касси. Она сидела и смотрела в темноту, вслушиваясь в ночные звуки. Проезжающий автомобиль, голоса, позже, много позже гудок грузового состава, проходящего через оранджбергский переезд. Билли был мертв, мать была мертва, а поезда все ходили по расписанию. Смерть, столь огромная для нее, оказывалась крошечной, и она ненавидела весь мир за его спокойствие и бесчувствие.

Через некоторое время она попыталась молиться. Она встала на колени у кровати, сложила руки, как в детстве ее учила мать. Но слова не шли на язык, она не могла вообразить себе никакого бога. Она снова встала, взяла конверт и крепко прижала к груди. И тогда, раз не было никакого смысла разговаривать с каким-то богом, в которого она не верила, она заговорила с Билли и с матерью, молча, словами, выжженными в ее сознании.

– Мама, Билли. Я не забуду вас. Обещаю, что не забуду вас. – Она вновь и вновь повторяла эти слова, дыхание ее стало ровнее, душа спокойнее, и она начала думать о будущем.

Она не могла отчетливо увидеть его, оно перемешалось со словами из прошлого – предсказаниями Билли, всем тем, чего мечтала достигнуть мать, но сама мысль об этом взбодрила ее. Ей показалось, что мать и Билли пришли к ней и убеждают ее: что бы она ни сделала, это будет ради них, все их чаяния и мечты стали теперь ее достоянием, таково было наследство, которое они ей оставили.

– Обещаю, – сказала она вслух слабым тихим голосом.

На улице пронзительно мяукнула кошка. Элен снова легла в маленькую узкую постель. Она начала строить планы, она не спала.

На следующий день ранним утром они с Касси отправились к трейлеру. Касси взглянула на клеенку на столе, красное кресло и узорную шаль и заплакала.

– В это просто нельзя поверить, – повторяла она. – Так быстро. Я просто не могу поверить.

Элен посадила ее за стол и приготовила чай. Потом вытащила старый картонный чемодан и начала укладываться. Касси вскоре успокоилась и молча наблюдала за ней. Лицо девушки было напряженным и собранным, она складывала вещи быстро и последовательно. Несколько платьев, кое-какие книги. Она залезла под кровать и вытащила старую черную жестяную коробку. Сидя на коленях, она смотрела на нее.

– Мы держали здесь наши деньги. – Голос ее ничего не выражал. – Наши сбережения. Чтобы вернуться в Англию. Теперь здесь ничего нет.

– Элен…

Касси неловко поднялась на ноги, и Элен резко обернулась. Она подняла бледное лицо, и ее голубые глаза сверкнули.

– Я стану большим человеком, Касси. Ты обо мне услышишь. И все в Оранджберге услышат – вот увидишь. Ты будешь читать обо мне в журналах. Я уезжаю и не вернусь сюда – до тех пор, пока…

Она замолчала, прикусив губу, словно сердясь на себя за эту вспышку. Касси сначала растерялась, потом растрогалась. И печально покачала головой – она знала это чувство, его знали все. У нее самой оно было, много лет назад, когда она была девочкой и еще верила в то, что сказки могут стать правдой. Она подошла к Элен и ласково положила ей руку на плечо.

– Ну, конечно, милая, – сказала она. – Конечно, так и будет.

Девушка подняла на нее глаза. По ее лицу было видно, что она поняла – Касси не верит ей, однако Элен ни слова не сказала. Она лишь повернулась к чемодану и засунула еще несколько вещей – пачку старых фотографий и бумаг, два темно-синих паспорта с золотым вензелем. Матери и ее собственный; Касси наклонилась и взяла тот, что принадлежал Вайолет. Маленькая выцветшая фотография, в графе «Профессия» Вайолет написала «актриса». Касси вздохнула и положила паспорт обратно. И отвернулась.

– А как быть с этим, милая? – Она отодвинула тонкую хлопчатобумажную занавеску и беспомощно махнула в сторону платьев Вайолет. – Вот с этим. Твоя мама так любила красивую одежду. И так замечательно шила. Нельзя же это оставить…

Элен встала. Она взглянула на платья, подвинула взад-вперед вешалки. Розовое платье, темно-синее платье, все они были несколько поношены, все тщательно выглажены, между ними и деревянными плечиками была вложена прокладка из папиросной бумаги. В конце ряда висело серое платье с грязноватыми разводами, шелковое. Касси был виден ярлык с надписью «Бергдорф Гудман». Элен отодвинула туалетный столик в сторону.

– Мне они не нужны. Я не возьму их. Я начинаю все с начала.

Она повернулась и принялась запирать чемоданчик.

– Ну что, идем, Касси? Я не хочу опоздать на поезд. Касси пожала плечами, вздохнула и направилась к машине. Она понимала, что спорить не имело смысла. Горе по-разному действует на людей: одни начинают цепляться за вещи, другие стремятся от них избавиться. Касси решила прийти попозже и все упаковать. Элен еще может передумать и тогда обрадуется, что Касси все сохранила.

Самообладание девушки несколько тревожило Касси. Всю дорогу до Монтгомери она искоса поглядывала на Элен. Но никаких признаков слез не было, Элен просто сидела с этим своим выражением строгости на лице, она едва вымолвила слово. В Монтгомери они послали телеграмму сестре Вайолет, Элизабет, и заказали билеты на самолет, потом Касси повезла Элен на вокзал.

Снова стало очень жарко, и они ждали поезда в тени. Элен покачивала чемодан и смотрела вдоль колеи.

– У тебя уже есть какие-нибудь планы, милая? – спросила наконец Касси с некоторой тревогой.

– О, да. Масса планов.

– Я хочу сказать – ты подумала, чем будешь заниматься, когда приедешь в Англию, и так далее?

– Точно еще не знаю. Надо будет с чего-нибудь начать. Найду какую-нибудь работу. Может, научусь печатать на машинке. Или буду учиться на актрису. – Элен слегка повернула голову.

– Что? Как Вайолет? – Касси была удивлена и растрогана.

Казалось, ее вопрос чем-то обеспокоил Элен, она снова отвернулась в сторону.

– Наверно.

Касси нахмурилась.

– Знаешь, у них тяжелая жизнь. Искать работу. Добиваться. Тут же дело не только во внешности. То есть для таких вещей надо, наверно, иметь знакомства. Не знаю. Вайолет всегда говорила…

– Поезд идет, – перебила ее Элен и показала. Посмотрев в указанном направлении, Касси увидела, что сигнал семафора сменился на зеленый. Она снова вздохнула. Лучше ничего не говорить. И времени уже нет, да и Элен вряд ли ее послушает. Может, эта мечта поможет ей утешиться – как нечто, за что можно уцепиться, что будет придавать сил. Она улыбнулась и крепко, сердечно пожала Элен руку.