Книга Договор с дьяволом - Патриция Поттер

Тяжело вздохнув, она взяла поводья Молли и повела ее к реке. Дальше им придется ехать вдвоем. Уже два дня, как она не ела. Голова кружилась, она понимала, что должна что-то добыть себе на обед, но все еще не была уверена, что сможет хоть что-нибудь проглотить.

Надо идти. Шаг за шагом. Она попыталась стереть из памяти образ Кейна. Его неискреннюю улыбку. Тепло его темно-серых глаз. Нежность его прикосновений.

Ложь. Все ложь. Надо думать только о том, как добраться домой. Домой. Только домой.

* * *

Кейн выругался, не сумев разобраться в следах на земле. Где она теперь?

В его душе царило отчаяние. Он скакал по дороге, по которой они ехали вместе с Ники, потому что это был единственный путь, который он знал. Ее нигде не было видно. Ему встретилось несколько ранчо, и он заглянул туда в надежде, что она обратилась к их обитателям за помощью. Но никто не видел ни юноши, ни девушки с двумя лошадьми.

Он попытался представить себе ход ее мыслей. Она, конечно, догадается, что он поедет за ней, и постарается сделать все возможное, чтобы запутать его. Но как? Кейн знал, что она почти совсем не знает мир за пределами Логовища. У нее не было денег, еды и даже одеяла. Скорее всего, она будет двигаться как можно быстрее по направлению к Логовищу, но, так как она сама не очень-то хорошо знает дорогу, то наверняка будет придерживаться пути, по которому они уже ехали вместе.

Кейн попытался припомнить каждую скалу, каждый овраг, которые встречались им тогда. Насколько это было возможно, он ехал вдоль реки, а затем по их с Ники следам. Но, очевидно, она двигалась сейчас другим путем.

Что бы он сделал на месте Ники? Он бы продвигался параллельно известной дороге, несколькими милями в стороне, так чтобы были видны опознавательные знаки. Но справа или слева? Если он ошибется, то, несомненно, упустит ее. Но он имел одно преимущество: Ники была в отчаянии от того, что ее предали, и из-за этого могла плохо соображать, хотя и он был удручен своим поступком.

Кейн решил, что всю ночь будет ехать вдоль реки так быстро, как это возможно, а когда наконец след уйдет в сторону, он свернет направо и будет искать какие-нибудь следы лошадей. У него есть два дня, чтобы найти ее. Если он этого не сделает, Дэйви погибнет, а Ники всегда будет считать, что он использовал ее в своих корыстных интересах. Он не мог допустить этого.

* * *

…Вечером второго дня Ники решила пойти на риск — воспользоваться винтовкой. Она вконец обессилела. Хотя ее еще мутило при мысли о еде, она понимала, что дальше голодать нельзя.

Она остановилась у небольшого пруда и стала разглядывать следы животных. В любом случае кто-нибудь из них появится здесь к ночи. Она попила воды, умылась, затем нашла укромное место за кустами, надеясь, что ветер унесет ее запах в сторону от водопоя.

Она спокойной лежала, отгоняя от себя сон и думая о том, что сейчас для нее важнее всего пища. Наконец она услышала какой-то шорох. Она оглянулась, сожалея о том, что уже так темно. Что-то шевельнулось, она прицелилась и выстрелила. Выстрел, казалось, эхом отозвался по равнине. Движение прекратилось.

Ники осторожно подошла к своей жертве и наклонилась. Кролик. Он шевельнулся, и на мгновение девушка зажмурилась. Господи, как это ужасно. Она просто не выносила убийств. Еще один выстрел, и кролик затих.

Теперь огонь. У нее в кармане брюк было немного спичек — она переложила их туда из седельной сумки, когда хотела зажечь лампу в гостинице. Она собрала немного хвороста и пару веток. Затем она выпотрошила кролика и насадила тушку на импровизированный вертел.

Ники села к костру и стала наблюдать, как жир капает с мяса и шипит в пламени. Обычно подобный аромат вызывал у нее аппетит, но теперь она с трудом переносила его. Она никогда не была пьяной, но подозревала, что чувствует теперь нечто вроде опьянения. Она была как ватная, все плыло перед ее глазами.

Когда мясо поджарилось, она загасила костер, бросив в него немного земли, а затем затоптала его, чтобы не было тлеющих углей и дыма. Потом она поела, почти не чувствуя вкуса, и снова забралась в седло. Она не хотела долго оставаться там, где недавно горел костер и где, возможно, могли услышать ее выстрел.

Она поспит на рассвете в какой-нибудь ложбине, которых так много в этой местности.

Ники опустила голову на шею Молли. Она должна вернуться домой завтра поздно вечером. Что она скажет дяде? А Робину? Сможет ли она сама подписать смертный приговор Кейну? Но она должна им все рассказать, должна предупредить их.

Она подумает об этом завтра. Сейчас она просто не в состоянии думать, чувствовать. Нет, это не так. Она чувствует. Но ей очень хотелось бы не чувствовать ничего.

* * *

Кейн услышал выстрел, донесшийся откуда-то с севера, и пришпорил уставшую лошадь. Теперь он не мог не вспомнить своего Серого.

Уже светало, когда он обнаружил остатки костра. До этого он долго прочесывал окрестности и наконец увидел несколько стоящих рядом деревьев, которые, вероятнее всего, окружали небольшой водоем.

Пепел от костра уже остыл. Разглядывая небольшие по размерам отпечатки ног, он сделал вывод, что здесь, скорее всего, была Ники. По крайней мере, она жива. Он нашел несколько пуль и небольшую кость, может быть, кость кролика. Итак, ей кого-то удалось подстрелить. Слава богу. Его восхищение ее волей и выдержкой все возрастало.

Теперь надо найти ее следы. Он ужасно устал, но она, должно быть, устала еще больше. Он привык к бессонным ночам, ему частенько приходилось дремать в седле. Кейн старался не думать о чувствах, которые сейчас, должно быть, терзают девушку. Он не знал, что скажет ей, когда — если — найдет ее. Она теперь была для него безвозвратно потеряна! Каким же дураком он был, думая, что сможет одновременно спасти Дэйви и сохранить для себя Ники.

Теперь она может его только ненавидеть, и он не вправе осуждать ее за это. Возможно, она убьет его, и даже в этом случае ее нельзя винить. Но до того, как это случится, он должен объяснить ей, почему он так поступил. Она должна знать, что он не предавал ее и ее дядю ради денег или для спасения собственной жизни.

Хотя, возможно, здесь нет никакой разницы, подумал он. Ложь есть ложь, а измена — измена. Ничто не может их оправдать. Мысли о том, чего он лишился, разрывали ему душу. Он тосковал по чувству, которое, как он знал, никогда больше не придет к нему. Он тосковал по искренности и чистоте, которых больше не будет в его жизни.

Черт возьми, он не может позволить всему этому исчезнуть. Он должен спасти Дэйви и удалить из Логовища Робина и Ники до того, как там появятся полицейские. Он не знает, как это сделать, но, несомненно, он должен попытаться.

Слишком долго он позволял другим управлять его жизнью: сначала это был его отец, затем армия, позже начальство тюрьмы, затем северяне в Техасе, которые и толкнули его на преступления. Теперь вот Мастерс. Боже, как бы ему хотелось начать жизнь сначала — прямо сейчас. Он чертовски устал играть по правилам Мастерса. Пора с этим кончать.