Книга Тайна леди Одли - Мэри Элизабет Брэддон

Мысль эта засела мне в голову, и с нею в неполные семнадцать лет я покинула школу.

Я поселилась с отцом на другом конце Англии. Отец, выйдя на пенсию — он получил содержание, равное половине жалованья, — обосновался в Уайльдернси, прельстившись главным образом тем, что жизнь здесь была недорогой.

Не прошло и месяца, как я поняла, что даже самой красивой девушке нужно набраться терпения и долго-долго ждать, пока судьба не пошлет ей богатого мужа. Вы — джентльмены, богачи от рождения, и вам меня не понять. Презирая меня, вы совершаете великую несправедливость, меж тем как я к тому времени уже сполна успела узнать, что такое бедность, и с ужасом думала о том, какое незавидное будущее меня ожидает.

И все же я дождалась своего прекрасного принца: настал день, и он вошел в мою жизнь.

На минуту леди Одли умолкла и судорожно повела плечами. Трудно было понять, что творилось сейчас в ее душе. Она сидела, низко наклонив голову, и за все время, пока говорила, ни разу не подняла ее, и голос ее ни разу не дрогнул. Каждое слово своего скорбного признания она произносила с таким бесстрастием, с каким закоренелый преступник воспринимает напутствие священника перед казнью.

— Я дождалась своего прекрасного принца, — повторила леди Одли. — Его звали Джордж Толбойз.

Сэр Майкл вздрогнул. Он вспомнил тысячи слов, жестов и других мелочей, столь ничтожных, что их, казалось, не стоило удерживать в памяти, вспомнил так ясно и так живо, словно они и составляли главный смысл его жизни.

— Джордж Толбойз был корнетом драгунского полка, сыном богатого сельского помещика. Он влюбился в меня и женился на мне спустя три месяца после того, как я отпраздновала свое семнадцатилетие. Я любила его — настолько, насколько в моих силах было вообще любить кого-нибудь, — но так, как вас, сэр Майкл, я не любила его никогда, потому, что только вы, взяв меня в жены, подняли меня на такую высоту, на какую первый муж не сумел меня вознести.

Прекрасный сон кончился. Сэр Майкл вспомнил тот летний вечер, когда он впервые признался в любви гувернантке мистера Доусона. Он вспомнил и свою горечь, и свое разочарование, которые испытал в тот вечер, и воспоминания, нахлынув на него, заставили его на несколько кратких минут забыть о муках сегодняшнего дня.

(И все же я не верю, что то, что испытал сэр Майкл в этот вечер, было для него так уж неожиданно. Не верю я и в то, что сэр Майкл Одли в самом деле верил своей жене. Как ни любил он ее, разочарование, поселившись в его душе в тот летний вечер, не покидало его с той поры никогда. Существует добровольное доверие, но под ним таится недоверие, и уж его-то не победить никаким усилием воли.)

— Мы поженились, — продолжила миледи, — и счастье наше длилось до тех пор, пока у мужа были деньги. Путешествуя по Европе, мы останавливались в лучших гостиницах, мы жили, не отказывая себе ни в чем. Но к тому времени, когда мы вернулись в Уайльдернси и стали жить с отцом, деньги кончились. Мысль об этом всецело овладела Джорджем, он сделался злым и раздражительным. Я умоляла мужа обратиться к его отцу, но он наотрез отказался. Я упросила его найти себе работу, но и тут у него ничего не вышло. А тут еще родился ребенок, и на меня обрушилась болезнь, ставшая роковой для моей матери. Я слегла в постель, а когда выздоровела, стала еще возбудимей, чем до болезни, еще более склонной жаловаться на бедность и невнимание мужа.

Однажды — в тот день жалобы мои были горше и громче обычного — я упрекнула Джорджа за то, что он, вскружив голову беспомощной девушке, обрек ее на лишения и нищету. Джордж, вне себя от ярости, выбежал из дому. На следующее утро, когда я проснулась, я обнаружила на столике у кровати письмо, где он сообщил, что уезжает попытать счастья в Австралии и не вернется, пока не разбогатеет.

Я расценила это как трусость, как побег, и возненавидела Джорджа за то, что он оставил меня с ребенком на руках, вверив заботам слабого, вечно пьяного отца. Тяжким трудом я вынуждена была зарабатывать себе на жизнь, и всякий час поминала недобрым словом Джорджа Толбойза. Его отец — богач, его сестра живет в роскоши, окруженная подобающим ей уважением, а я, его жена и мать его ребенка, влачу безотрадное, нищее существование. Люди жалели меня, но я ненавидела их за их жалость. Я не любила своего ребенка, потому что он связал мне руки.

Дурная наследственность, доставшаяся мне от матери, до поры до времени не обнаруживала себя. Но однажды мой разум впервые утратил равновесие, и я впервые переступила невидимую грань, отделяющую рассудок от сумасшествия. Я видела, с каким ужасом и тревогой глядит на меня мой отец. Я чувствовала, что он пытается меня успокоить — так успокаивают малых детей и умалишенных, — и меня бесили его мелкие хитрости, и даже его потворство моим настроениям не вызывало во мне ничего, кроме обиды и злости.

Отчаяние, поселившееся в моей душе, подсказало мне отчаянную мысль. Я решила бежать из этого проклятого дома, который я содержала своим рабским трудом. Я решила покинуть отца, который не столько любил меня, сколько боялся. Я решила уехать в Лондон и затеряться там в великом людском водовороте.

Еще в Уайльдернси мое внимание привлекло одно объявление в «Таймс», и я, приехав в столицу, ответила на него, явившись к миссис Винсент под вымышленным именем. Миссис Винсент дала мне работу, не спросив рекомендаций. Остальное вам известно. Когда я поселилась в здешних местах, вы, сэр Майкл, сделали мне предложение, и я разом получила то, о чем мечтала еще со школьной поры, когда впервые услышала о том, что я хороша собой.

Прошло три года. От мужа не было никаких вестей. Я подумала: вернись он в Англию, он непременно разыщет меня, где бы и под каким бы именем я ни скрывалась, — мне ли не знать, как он энергичен!

И я сказала себе: «У меня есть все основания считать, что он или мертв, или хочет, чтобы я считала его мертвым, и потому его тень никогда не ляжет между мною и моим будущим счастьем!» Так я сказала себе и стала вашей женой, сэр Майкл, стала ею с единственным желанием — быть вам доброй супругой, доброй настолько, насколько могла позволить мне моя природа. Страсти и соблазны, погубившие не одну женщину, были не властны надо мной. Поверьте, длись наша совместная жизнь и далее так же безмятежно, как и прежде, я бы сохранила вам верность до конца своих дней, хотя в соблазнителях, как вы понимаете, недостатка не было и нет. Безумная глупость, которую люди называют любовью, не имела ни малейшего отношения к моему безумию, и поскольку крайности, как известно, сходятся, мое бессердечие стало со временем залогом моего постоянства.

Я была безмерно счастлива, ощутив триумф и величие своего положения; я была безмерно благодарна тому, кто дал мне все это. Впервые в жизни я испытала сочувствие к бедности ближних, находя удовольствие в благотворительности и самой обыкновенной доброте. Я высылала на адрес отца большие деньги, но делала это анонимно, чтобы он не узнал, какие перемены произошли в моей жизни. Щедростью вашей, сэр Майкл, я насладилась сполна и, уверена, осталась бы порядочной женщиной всю свою жизнь, если бы судьба… если бы судьба позволила мне это.