Книга Самоволка - Михаил Тырин

– Тут кругом подземные реки, – пояснил Борис. – И такие внезапные дырки – чуть ли не на каждом шагу. Без проводника не проберешься.

– А у вас тут несчастные случаи были? – неловко пошутил Степан.

– Чего тут только не было. – Они уже направлялись обратно. – Местечко известное, тут раньше «контрабасы» любили ныкаться. Потом их погранцы выкурили. Я и сам здесь в засаде торчал пару суток.

– Удачно?

– Не-а, сразу трое ушли через Врата. Буквально на глазах. Пробовали по ним стрелять, да без толку. Ох, времена были шебутные! Помню, раз…

– Так, ладно! – прервал его Степан. – Я очень рад, дорогой братишка, что ты воссоединился со своим правящим кланом. Чудесно, что у тебя все образовалось и сложилось. На найдется ли теперь краюхи хлеба для простолюдина? То есть для меня.

– Кончай выеживаться! Сейчас пойдем завтракать.

– Эй, подожди! Мне бы еще помыться, а то к щекам мухи прилипают.

– Одновременно завтракать и мыться будет достаточно сложно, брат. Решай, что за чем.

– Э-э… нет, все-таки сначала мыться!

* * *

В прошлый раз Степан видел семью брата буквально мельком. Сейчас же Борис решил всех познакомить.

Завтрак состоялся в относительно целом помещении, где из жердей и соломы наскоро соорудили крышу. Тассия и Синбай сидели за столом, собранным из разносортного хлама, напротив Степана. Они не ели, просто разглядывали его и молчали.

Это было не очень здорово. Под их изучающими взглядами кусок в горло не лез. Да еще и это молчание…

Степан порадовался, что привел себя в порядок перед завтраком. Хотя на лощеного франта он по-прежнему не тянул, но по крайней мере не вонял и не чесался.

Борис тоже как-то растерялся. Он пытался завести разговор, но потом неловко замолчал.

Мальчишка был серьезным и спокойным. В отличие от растрепанных сверстников он одевался как взрослый кечвег. Из-за этого он выглядел года на три старше своих лет. Его мать Степан окинул лишь быстрым вежливым взглядом, он постеснялся пялиться.

Впрочем, этого хватило, чтобы он понял Бориса. Тассия не была сногсшибательной красоткой. Но в ее лице, грации, контуре фигуры таилась такая чертовская притягательность, что мужское сердце начинало стучать по-особому.

И поди заподозри, что это дикарка и кочевница. Выведи ее на любой московский проспект, будет там как яркая звездочка.

Она рассматривала Степана со смесью любопытства и осторожности. Наверно, и вправду непросто принять, когда у давно знакомого, близкого человека оказывается его точная копия.

Борис наконец понял, что завтрак и знакомство не клеятся. Женщина и мальчик тоже это поняли и вскоре ушли.

– Ну, ты ешь, ешь, – с заметным облегчением сказал Борис. – У Таськи там дела еще, у пацана – тоже заботы.

– Ты успел поговорить с ним о всей этой хреноверти с переговорами?

– Успел в общих чертах. А что? Решил увлечься государственными делами?

– Боря, я домой хочу. У меня тоже любимая женщина и дети. А пока не решатся государственные дела, я домой не попаду. Разве не так?

– Вообще да, – вздохнул Борис.

– Так расскажи – о чем договорились? Удалось ли убедить Маленького Принца, и вообще…

– Да при чем тут убедить? – с досадой отмахнулся Борис. – Уж родного сына-то я смогу убедить. Ты все-таки пойми – он ребенок. Звание вождя не означает, что он тут бог и царь. Есть совет, есть старшие.

– Демократия?

– Ну, не совсем так плохо… Я о другом волнуюсь. Устроить переговоры – это полдела. Поверят ли кечвеги дипломатам короля – вот где слабое место. Найдутся ли условия, которые устроят всех.

– Как же я устал… – Степан отставил пустую железную тарелку.

По еде было видно, что кечвеги экономят. Не голодают, конечно, но и не шикуют. Даже здесь, в жилище вождя, это было заметно.

– Отдохни, Степа. Пока есть время – отдыхай. Будем ждать новостей. Я сейчас смотаюсь к нашим санграм. Нужно условиться о способах связи, договориться с начальниками дозоров… много чего нужно. А ты – отдыхай.

* * *

Отдохнуть Степану в принципе удалось. Три полных дня и еще немного. Он вдоволь выспался, заживил мозоли на ногах, навалялся в тени и прохладе и даже сыграл с чумазыми мальчишками в футбол.

Практически все местные уже были осведомлены, кто он такой. Поэтому относились с дружелюбием: хлопали по плечам, приглашали к костру, говорили что-то добродушное, совали какую-то еду и кружки с зеленым вином.

Кроме как поддакивать и скалить зубы в ответ, делать было нечего. Поэтому внимание кочевников Степана несколько тяготило. Ненастоящее это было все. Он будто бы снова замещал брата.

Да и вообще люди они были непонятные. Улыбнется, похлопает по спине, а потом отойдет к другому и начинает что-то яростно говорить, сурово шевеля бровями. Вот и пойми, что там на уме…

Увидеть Бориса получалось нечасто. Он то уезжал куда-то, то уединялся со своей Таськой и сыном. Пару раз вместе поужинали. Борис был усталый и неразговорчивый. Он быстро ел и снова уходил.

Безделье и неприкаянность в какой-то момент стали угнетать. Поддавшись скуке, Степан как-то раз взялся помогать одной из местных женщин рубить и складывать дрова для костра. Та безмерно удивилась, но не прогнала.

За этим занятием его застал Борис.

– Тебе что, делать нечего?

– А у меня есть какие-то важные дела? – отозвался Степан.

Борис помялся немного, почесал затылок. Наконец до него дошло, что брат и в самом деле попросту брошен среди чужих людей.

– Давай прогуляемся, что ли… – безразлично предложил он.

– Я тут только и делаю, что гуляю.

– Да нет же, по делу. Надо наших сангров навестить. Мне передали, у них какие-то новости для меня. На лошади еще не разучился ездить?

– Если что – ты опять научишь, так ведь?

– Карабин прихвати, мало ли…

Переход к лагерю сангров теперь, при свете дня, напоминал легкую прогулку. Никаких трудных косогоров и буераков не встречалось, лошади шли по ровной земле среди редких деревьев.

Пару раз попались конные дозоры, но они даже не приближались – узнавали Бориса издали.

– Как у нас дела? – спросил Степан.

– Пока – ничего плохого. Враги – далеко. Переговоры – близко.

– И мы сразу после них – домой?

– Что ты как школьник? Переговоры – не звонок с уроков.

– Домой хочется, веришь?

– Да успеешь, еще надоест. Еще назад запросишься.

– Вот уж нет! Слушай, неужели меня там правда кто-то будет искать? Ну, кому я нужен, какой от меня прок?