Книга Дополнительный человек - Джонатан Эймс

Я лежал рядом с ней. Сильвия стащила с меня презерватив, отнесла его в ванную и, вернувшись с горячим мокрым полотенцем, которое, я надеялся, было чистым, нежно обтерла меня. Потом она вытерла меня насухо простыней. Я оделся и выглянул в окно. Я думал о «Никс», которых любил. Думал о том, как они могущественны. Я недобросовестно сравнивал себя с ними, думая, что они стали бы смеяться, если бы увидели, как я занимаюсь любовью с транссексуалкой. Я обулся. Сильвия надела халат. У двери я сказал:

– Может быть, мы увидимся снова у «Салли».

– Может быть, – сказала она и легонько поцеловала меня в щеку на прощание. Она действительно была очень добрая.

Но стоило мне спуститься по ступенькам, как я начал восстанавливать в уме, были ли у нас действительно опасные моменты. Я терроризировал себя мыслью, что мой пенис немного приоткрылся, когда сполз презерватив. Я мог подцепить что-нибудь из ее попки. Идя по холоду к метро, я вспоминал моменты опасности с Венди, открытую рану у нее на груди. Я обречен, думал я.

Вернувшись домой, я снял всю одежду и спрятал куртку и плащ в глубину шкафа. Остальное сложил в сумку для прачечной. Мне казалось, что одежда выдает меня, когда случались подобные эпизоды. Я не мог надеть ее снова, пока не выстираю или пока не пройдет несколько дней. Разобравшись с одеждой, я долго стоял под горячим душем. Несколько раз вымыл пенис. И, только надев чистую футболку и чистое белье, почувствовал себя обновленным. Улегшись в кровать, я стал в темноте думать о Сильвии. Она хотела меня.

«Люди умирают, на их место приходят другие»

Я перестал ходить на Сорок третью улицу, потому что испугался. Мне слишком понравилось с Сильвией. И слишком понравилось с Венди. Что влекло меня к «Салли»? Я хотел быть частью обычного мира. Хотел ходить на свидания с нормальными девушками. Мне не хотелось походить на других мужчин в клубе. Я намеревался играть там роль туриста, посещающего необычное место, но я чувствовал, как меня, беспомощного, тянет туда снова и снова.

Я начал яростно собирать все свое мужество в кулак, чтобы пригласить Мэри на свидание. В офисе это было неловко, но все равно следовало сделать. Она должна была спасти меня.

Я думал о том, что мы могли бы делать вместе. Я мог бы повести ее на второй акт бродвейского шоу; на нее произвела бы впечатление моя изобретательность, мое умение задешево проделывать в Нью-Йорке забавные вещи. Мы даже могли бы проскользнуть в оперу. Я бы объяснил ей, зачем нужны билеты на повторный вход.

Я был почти уверен, что у нее нет парня. Как-то, месяцем раньше, я подслушал ее разговор с секретаршей, они говорили о разрыве. Я исключительно глубоко уважал Мэри и полагал, что у нее пока не начался новый роман.

Я несколько раз пытался приблизиться к ней, когда она стояла над кофейником в маленькой офисной кухоньке. Делал шаг в ее направлении, а потом неожиданно возвращался к себе в кабинетик. Притяжение было такой силы, что вызывало отталкивание. Но затем влечение удваивалось. Я был словно магнит, старающийся коснуться другого магнита.

Пора было с этим покончить. Я собирался пригласить ее на свидание, хотя знал, что если заговорю с ней, то лишусь собственного «я» и на язык мне будут приходить только самые банальные глупости. Так что я даже записал первые реплики, которые мог бы сказать молодой джентльмен из рассказа Фицджеральда.

Я привел свою решимость в действие однажды в начале февраля. Я так подгадал свой уход из офиса, чтобы мы вышли вместе. На Шестьдесят второй улице я отверг сценарий и сказал:

– Сегодня очень холодно.

– Морозит, – сказала она.

На углу Лексингтон я двинулся к метро, а Мэри – в центр.

– Приятного вечера, – попрощалась она и улыбнулась. Она всегда была со мной дружелюбна. Это меня обнадежило, и я выдал то, что давно отрепетировал.

– Не хочешь ли выпить в «Барбизоне»? – спросил я. Это был момент мужества, отчаянной храбрости.

– Что? – Мэри явно была шокирована тем, что я произношу что-то еще, кроме банальных любезностей.

– Мы могли бы выпить по стаканчику шерри в баре в «Барбизоне». Это хороший напиток для шести часов вечера, – весело сказал я. Я старался почувствовать себя тем, у кого есть друзья в Иельском клубе, с которыми я могу встретиться и пообедать после того, как выпью с девушкой, которую боготворю. Я старался держаться как член Йельского клуба, казаться уверенным и притягательным.

– Мне нужно в центр, у меня занятия фотографией в Нью-скул, – сказала Мэри.

– Ну тогда, может быть, как-нибудь в другой раз, – предложил я.

– У меня обычно множество дел, и после работы я очень устаю, – сказала Мэри и опять улыбнулась, не желая обижать меня. Неожиданно она показалась мне невероятно высокой. Она возвышалась надо мной, словно башня. Вся улица вздыбилась и наклонилась, я был у подножия склона, а она на вершине. Я сказал ей, притворяясь, что мы по-прежнему одинакового размера:

– Конечно… желаю хорошо позаниматься.

Мы помахали друг другу на прощание, и я повернул в сторону метро. Я скользил вниз по холму, Лексингтон-авеню была готова обрушиться мне на голову. Я зашел в кулинарию в поисках убежища. Роберто, кассир, все еще работал. Я купил добрый старый маффин и начал обретать свой рост. Я почти достиг уровня кассы, когда Роберто сказал:

– «Никс» играют просто здорово. Никого не боятся.

Я посмотрел на его темные волосы. Если бы у меня были такие волосы, подумал я. Я чувствовал себя ужасно уродливым.

– «Никс» играют великолепно, – подтвердил я и вдруг соврал Роберто. Мне необходимо было восстановить свое эго, так что это была ложь во спасение, потому что в ней присутствовал элемент правды. Я сказал: – Пару дней назад я ходил в «Гарден». – Он посмотрел на меня с благоговением, и я ничего не имел против.

В тот вечер я смотрел «Вас обслужили?», и телефонный звонок застал меня врасплох. Иногда, когда звонил телефон, у меня появлялась бредовая надежда, что это Мэри. Наподобие такой же неуместной надежды насчет почты; почему-то я все время ждал, что в почтовом ящике окажется какое-нибудь чудесное письмо: либо любовное, либо приглашение на гламурную вечеринку с обедом, но ничего подобного не случалось. Мэри тоже не звонила. Именно в этот вечер я точно знал, что она не позвонит и нет нужды погружаться в фантазии.

Я снял трубку.

– Алло, – сказал я.

– Луис?

– Генри! – заорал я.

Его не было дома уже месяц, впервые с отъезда я услышал его голос. Я не мог связаться с ним, потому что он уехал так внезапно, что я даже не спросил телефона его подруги-леди из Палм-Бич. Я знал только ее имя, Бетти. Я пролистал телефонный справочник в поисках Элизабет из Палм-Бич, но их было слишком много. Я был уверен, что он совершенно обо мне позабыл.

– Я так рад вас слышать, – сказал я. – Я переживал.