Книга Ловушка - Харлан Кобен

— Предлагали мне встать на ваше место?

— Да.

— А я поставила себя на место Тэда и Марши. Вы в самом деле рассчитывали, что Макуэйды не узнают правду? Вот дочь есть — и вот ее нет, а им, по-вашему, до конца жизни бегать к двери на каждый стук и вздрагивать от телефонных звонков?

— То есть лучше наверняка знать о смерти?

Уэнди даже не стала отвечать.

— Поймите, мы тоже жили как над пропастью. Кто-то постучит или позвонит — сразу думаем: полиция.

— Ух. Как мне вас жаль.

— Я не ради сочувствия рассказываю. Я хочу объяснить, что произошло потом.

— Думаю, и так понятно. Вы ближайшая родственница Дэна. Тут приходит полиция и сообщает о его смерти — вот так совпадение, правда?

Дженна опустила глаза, плотнее закутала себя в полы фланелевой рубашки, словно искала в них защиты, и показалась Уэнди еще меньше.

— Я любила его. Эта новость меня уничтожила.

— И все-таки умер — значит умер. Сами сказали. Дэна заклеймили педофилом, а с ваших же слов, возвращение доброго имени его не волновало — в загробную жизнь он не верил.

— Это правда.

— По отчетам, Дэн звонил лишь вам и своему адвокату Флэру Хикори. А доверял только вам. Вы знали, где он, и все еще хранили айфон Хейли. Так почему нет? Почему не свалить на мертвеца?

— Это уже не причинило бы ему вреда, как вы не понимаете?

В ее словах была хоть и жуткая, но правда: мертвому не повредишь.

— В «Гугл-Земле» в айфоне вы пометили заповедник «Рингвуд» — еще одна зацепка. Зачем он Хейли, если Дэн закопал ее там? Непонятно. Единственное объяснение, какое я нашла: убийца хотел, чтобы тело обнаружили.

— Не убийца. Произошел несчастный случай.

— Эти тонкости меня сейчас не интересуют. Зачем вы пометили заповедник на карте?

— Думайте как угодно, но я не чудовище. Я видела Тэда и Маршу, их муки, понимала, как выматывает неизвестность.

— То есть поступили так ради них?

Дженна взглянула на Уэнди:

— Я желала им хоть какого-то успокоения, а девочке — нормальных похорон.

— Очень благородно.

— Этот ваш сарказм…

— Чем-то не нравится?

— Вы им себя прикрываете. Мы совершили ужасное. Но вы как мать отчасти с нами согласны: ради защиты детей надо делать то, что надо.

— Мертвых девочек в лесу не хоронят.

— Нет? И вы бы не стали? Ни при каких обстоятельствах? А если бы на кону стояла жизнь Чарли? Я знаю, вы потеряли мужа. Однако представьте: его хотят посадить в тюрьму за несчастный случай. Как бы вы поступили?

— Уж не закапывала бы ее под деревом.

— И все-таки ответьте. Я хочу знать.

Уэнди промолчала, но на секунду позволила себе вообразить: Джон жив, в комнату входит Чарли, на полу лежит мертвая девушка. Нет, не обязана она представлять, как повела бы себя, нет причины погружаться так глубоко.

— Ее смерть — несчастный случай, — негромко повторила Дженна.

— Я знаю.

— Понимаете, почему мы сделали то, что сделали? Я не прошу с нами соглашаться. Но вы хотя бы понимаете?

— До некоторой степени.

Дженна подняла заплаканные глаза:

— Как вы поступите дальше?

— А вы бы на моем месте?..

— Оставила бы все как есть. — Дженна взяла гостью за руку. — Пожалуйста, умоляю — оставьте как есть.

Уэнди задумалась. Она пришла сюда совсем с другими чувствами — неужели мнение изменилось? Снова представила: Джон жив, входит Чарли, на полу — мертвая девушка.

— Уэнди!

— Я не судья и не присяжные. — В памяти всплыл Эд Грейсон с его поступком. — Не мне вас наказывать. Но и не мне прощать.

— Что это значит?

— Простите, Дженна.

Та отступила.

— Ничего вы не докажете. Я стану отрицать, что мы вообще разговаривали.

— Попробуйте. Только вряд ли это поможет.

— Почему? Ваше слово против моего.

— Нет. — Уэнди махнула в сторону ворот. Из-за угла вывернул Фрэнк Тремонт с двумя полицейскими. — Я соврала, — сказала она, приоткрыв рубашку. — «Жучок» на мне есть.

ГЛАВА 38

Вечером, когда все закончилось, она сидела на веранде. Чарли в своей комнате наверху стучал по клавишам компьютера. Вышел Попс, встал возле ее кресла, держа в руках бутылку пива. Уэнди потягивала белое вино. Оба начали разглядывать звезды.

— Я готов ехать.

— Какое «готов» после пива?

— Да я только одну.

— Не важно.

Он сел.

— Все равно сперва надо поговорить.

Уэнди сделала глоток. Так странно: спиртное убило ее мужа, убило Хейли Макуэйд. Однако же вот — выпивают ясным прохладным весенним вечером. В другой раз на трезвую голову она, возможно, попробовала бы разыскать в этом глубокий смысл.

— О чем?

— Я приезжал в Нью-Джерси не только посмотреть, как вы тут.

— Тогда зачем?

— Мне пришло письмо от Арианы Насбро.

Уэнди молча уставилась на него.

— Я встречался с ней на этой неделе. Несколько раз.

— И?..

— И решил простить. Отпущу, не стану больше цепляться. Джон бы одобрил. Если в нас нет сострадания, то что есть?

Уэнди промолчала, вспомнив Кристу Стоквелл, которая простила причинивших ей боль ребят-студентов. Она сказала тогда: «На ненависть уходит столько сил — вцепишься в нее и упустишь более важное». Фил Тернбол дорого заплатил за этот урок. Месть, ненависть — цепляешься за них и рискуешь упустить главное.

С другой стороны, Ариана Насбро — не студентка, учинившая безобидный розыгрыш. Это человек, который пьяным сел за руль, причем не в первый раз, и убил Джона. Но мысль о Дэне не отпускала: будь он жив, простил бы? Можно ли вообще сравнивать их ситуации? А если можно — что с того?

— Извини. Не могу ее простить.

— Я и не прошу. Уважаю твои чувства, но и ты уважай мое решение. Сумеешь?

Уэнди поразмыслила.

— Вроде бы да.

Некоторое время они молчали; слов не требовалось.

— Я жду, — сказала Уэнди.

— Чего?

— Что насчет Чарли?

— То есть?

— Ты объяснил ему, зачем вернулся?

— В этом доме решаешь ты. — Попс встал, отправился укладывать последние вещи, а через час уехал.