Книга Проект "Сфинкс" - Андрей Ивасенко

Воронов пристально всматривался в лицо майора и испытывал такие чувства, словно поскользнулся на льду и не может подняться. Только сейчас он осознал, что все это время его водили за нос и гладили по головке, как хорошего и послушного мальчика, ради одной цели: лаборатории и места, где дед спрятал сыворотку. А Шельга, похоже, помешался на сыворотке деда, как белка на орешках. Решил вести какую-то свою игру? На чьей стороне? Стоял ли кто-то за ним, или он сам и есть этот «кто-то»? Наемники… Как он сразу об этом не подумал?.. О ядерном боезапасе и слова не было. Почему? Николай потерялся в догадках.

— Сбросил пар? — немного выждав, спросил Шельга. — Знаешь, на поверхности твоей совести сидит один хреновый элемент — заангажированный чистоплюй, прости за сравнение. Выбрось его подальше, затолкни подальше вовнутрь, мой тебе совет.

Воронов насупился.

— Пойдем, Николай, пойдем. Разыщем командный пункт, значит, сможем воспользоваться и подъемником. Мы спасаем мир, а этому миру сейчас плевать на нас, понимаешь? Ему плевать на то, что мы здесь своими жизнями разбрасываемся направо и налево. Настоящих героев по телевизору не показывают — аксиома. Потому наше дело не просто правое, а я бы даже сказал, что оно богоугодное. Что бы мы тут не натворили с экологией — это цветочки по сравнению с грозящей генетической катастрофой. Согласен?

Ник медленно кивнул. И провел языком по пересохшим губам. Постоял, не решаясь спросить, но, собравшись с силами, произнес:

— Василий, ты можешь поклясться, что препарат окажется в добрых руках?

— Слово офицера тебя устроит?

— Вполне, — согласился Ник.

— Даю слово офицера.

К ним подошли Лиса и Боголюбов.

— Работа окончена, командир, — доложила Лиса. — Что дальше?

— Направляйтесь по трубе, а я догоню вас чуть позже, — приказал майор. — Ищите вход в командный пункт. И будьте осторожны.

На секунду воцарилась тишина, четверо молчали, а затем Лиса кивнула и сказала:

— Будем.

Три человека исчезли в бетонной трубе и вскоре их удаляющиеся шаги стихли.

Шельга подошел к экзоскелету Крота, открыл нижний отдел ранца и извлек оттуда небольшой предмет цилиндрической формы размером с большой китайский термос. Поставив его на пол, достал из кармана комбинезона ключ, вставил его в прорезь сбоку цилиндра и провернул на пол-оборота влево. Из верхней части миниатюрной атомной бомбы плавно выползла маленькая панель с табло, клавиатурой и мигающим зеленым светодиодом. Пальцы ловко пробежали по клавишам. Зеленый светодиод тут же погас, а вместо него загорелся другой — красный. На дисплее побежали цифры. Таймер начал обратный отсчет времени.

Василий увидел свое отражение на дисплее, и ему стало немного не по себе от того, что он сделал. Будто какая-то холодная рука сжала ему горло. Мысленно стряхнув незримую руку необъяснимого страха, поднялся. На черном экране мерцали быстро меняющиеся цифры: секунды, минуты. Майор достал из кармана дистанционный пульт, включил питание и сравнил время с показаниями на табло бомбы. До взрыва оставалось три с половиной часа. Мало. Но должны успеть.

Шельга нагнулся, нажал на клавишу — панель плавно задвинулась обратно в цилиндр. Затем резко развернулся, подошел к Кроту, присел на корточки.

Василий похолодел. До мозга костей.

Крот выглядел не так как обычно. Лицо было ужасно обезображено — даже там, где сохранились остатки необожженной кожи… Глаза… мертвые… застывшие… какие-то особенно прозрачные, словно их натер мойщик стекол. Василий никогда не видел таких глаз на лице этого человека. Он никогда раньше не видел такой взгляд — его покрывала вечная ночь.

— Прости, отец, что не могу тебя похоронить, как подобает, — прошептал Василий, потрясенный. — Ты знаешь, я говорю тебе правду. — Он тяжело вздохнул, схватил себя рукой за лицо, сжал и потом смахнул рукой с него всю скопившуюся горечь. — Все, отец, я обязан идти дальше и довести начатое до конца. Ты даже не представляешь, что я собираюсь сделать. Прощай.

Ладонь майора скользнула по лицу мертвеца. Шельга закрыл глаза отцу и поднялся на ноги. Он дрожал. В голове плескалось целое море страдания, слезы хлынули из глаз сами по себе. Он был бессилен предотвратить смерть близкого человека и изменить ход минувших событий. Он был бессилен остановить свои слезы. Но сумел сдержать рвущийся изнутри крик. Василию много раз приходилось самому убивать в бою, видеть чужую смерть — и с расстояния, и лицом к лицу — но никогда при этом он не испытывал такой душевной боли.

Глазами, полными лихорадочной энергии, Шельга отыскал трубу, поднялся и направился к ней. Какое-то время всматривался в темноту прохода. Затем включил прибор ночного видения и, не оглядываясь, зашагал по его пыльной внутренности во мрак.

* * *

Человек, спустившийся по вентиляционной трубе, тут же отстегнул трос, отбежал в сторону и взвел затвор автомата, приготовившись к бою. Тонкий красный луч лазерного прицела начал судорожно ощупывать темноту.

Тишина звенела в ушах Ганса. Тихо — всегда лучше, чем громко. Но и плохо — не знаешь, с какой стороны ждать неприятностей.

В наушнике зашуршало, и послышался голос:

— Командир, мы готовы. Прием.

— Спускайтесь, — тихо ответил Зейдель. — Здесь чисто. Конец связи.

Ганс снова прислушался.

Ни звука. Безмятежное безмолвие.

Он немного выпрямился. В нагрудном кармане куртки лежала пачка «Кента». Ганс вытянул сигарету двумя пальцами, всунул ее в уголок рта и прикурил. «Если дальше и случится что-то ужасное, то будет ли у меня еще возможность покурить?» — подумал он. От этой мысли его лицо сморщилось, как будто рыбная кость застряла в горле. Он вытянул сигарету изо рта и, окунувшись в суеверный страх от своих мыслей, выбросил ее в сторону. Выдохнув дым, слегка закашлялся.

— Господи Иисусе Христос, — проговорил он спешно, — огради меня от всех напастей. Обещаю, я буду хорошим мальчиком.

Зейделю стало чуть лучше после этой короткой молитвы, когда-то придуманной им. Но беспричинная мысль о «последней сигарете» продолжала сверлить в его голове, подобно… предупреждению.

Предупреждению о возможной смерти.

Эх, сейчас бы выпить, подумал Ганс. Но с собой у него не было ни капли спиртного.

Из трубы послышался гул, и вскоре показались две ноги в армейских ботинках. Наемник, словно паук на нити, опустился на пол и отстегнул карабин, скрепляющий его с тросом. Вслед за ним, спустя десять минут, спустились еще пять человек — вооруженные, с застывшими суровыми лицами и цепкими глазами.

* * *

В дальнем конце бетонной трубы Шельга заметил тусклое свечение. Он ускорил шаг, подошел к развилке, свернул направо и заметил Лису, профессора и Николая, замерших у массивной бронированной двери. Над дверью имелась табличка с надписью на немецком языке: Der Kommandopunkt[25].