Книга Аттила. Собирается буря - Уильям Нэйпир

— На Рим! — воскликнул Аттила, высоко подняв меч. — И к берегам Атлантики!

Бесчисленное войско ответило громким воплем, хотя большинство понятия не имело, что значит «Атлантика». Бойцам понравилось, как прозвучало это слово.

Маленькая Птичка, следуя на своей лошадке рядом с каганом, не кричал со всеми, но по-еретически вздыхал посреди грандиозного военного празднества.

— Как и прежде, мне бы хотелось увидеть Китай, отец, — произнес шаман, — прежде чем я умру.

— Ты увидишь Китай, — ответил Аттила, дергая за поводья. Голос кагана был резким, а Маленькой Птички — тихим и печальным.

— Только во сне, — сказал шаман. — Как-то раз я видел, как залез на вершину высокого холма, откуда мог рассмотреть весь Китай, — сейчас он говорил в своей певучей ритмичной манере, словно декламировал стихотворение. — Висячие сады в летнем дворце императора, нефритовые журчащие ручьи, сверкающие голубки в шелковых и золотых листьях…

Маленькая Птичка остановился и посмотрел на Аттилу.

Каган ничего не ответил на напевы шамана, такие глубокие и странные, о столь грустном предзнаменовании.

Глаза Маленькой Птички заблестели, взгляд стал непроницаемым.

Огромен Китай, никогда не увидишь его целиком

Высокие горы долины речные скрывают.

Огромен Китай… Император всегда далеко.

Китай… Попаду ли туда, я не знаю.

Глава 15

Возвращение домой

Великая армия вышла на север. К тому времени, когда дни стали такими же длинными, как ночи, она оказалась у края северных лесов, где весенняя трава была сочной и зеленой. А затем войско отправилось на запад. Там еще кое-где в тенистых долинах лежал снег, но в пограничных областях, например, между лесом и степью, разделенными, словно суша и море, всегда можно хорошо поохотиться.

Временами, когда солнце опускалось за горизонт, казалось, будто вернулась осень во всем своем великолепии: ветви деревьев становились золотыми от ослепительно яркого света. Иногда зимний холод пробирал до костей, вновь налетал резкий, пронизывающий, сильный ветер. Каган всегда настаивал на том, чтобы идти в темноте, когда дети уставали и засыпали в тележках. Иногда воины поворачивали на север, желая найти брод через великие реки этой страны, они ехали по полночному лесу, скользя по снегу. За ними крались волки, отбрасывая тени среди елей, их протяжный вой эхом отзывался в звездном небе. За серыми хищниками следовал еще кто-то, наблюдая и пробираясь сквозь высокие сосны, как люди по траве. Это были огромные безымянные существа, обладавшие гораздо большей силой, чем любой из когда-либо живших волков.

Но весна уже уверенно вступила в свои права, и с каждым днем воины уходили все дальше на запад, покидая суровую и негостеприимную центральную Скифию. Они приближались к плодородным пастбищам у Понта Эвксинского. Они ехали по длинной, мокрой траве на краю леса, и горькие травы в капельках росы щекотали поджилки у лошадей. Осталась позади страна, где жили лесные существа с карими глазами, использовавшие челюстные кости щук, чтобы раскрашивать тела бесчисленными завитками и зигзагами. Они обитали в покрытых корой хижинах, как говорил мудрец Маленькая Птичка, хотя только дети верили в россказни шамана. Взрослые насмехались и улыбались, услышав маленького безумца, повествующего о лесном народе, который поедал мох, а зимой ездил по снегу на оленях с уздечкой и седлом. Еще дальше на севере обитало племя, охотившееся на тюленей с копьями с наконечниками из вулканического стекла и строившее крыши лачуг изо льда, используя ребра китов.

На берегах рек гунны останавливались, чтобы напоить лошадей среди широколистных тополей. Здесь было очень ясно и тихо, повсюду пели птицы. Казалось, будто это личный заповедник для охоты какого-то великого властителя. Иногда мелькали лесные люди, которые уже давно прятались за деревьями. Это была толпа дьявольских всадников, вооруженных до зубов, со взглядом, столь же беспокойным, как у голодных волков. Они некоторое время следили за воинами, широко открыв большие мрачные глаза и укрывшись под накидками из перьев птиц, а потом незаметно ускользнули прочь, сев в рыбачьи остроконечные лодки и исчезнув на севере, в безопасных дремучих и бескрайних лесах.

Появились бледно-зеленые стрелки дикого лука, из-под копыт лошадей поднимался запах тимьяна. Ручей талого снега, весь в листьях и бесшумный, был столь слаб, что едва пробивался сквозь зеленую траву, мир столь ярок и юн, будто новый, сотворенный невидимыми руками Творца ночью. Казалось невозможным подобрать слова для выражения той радости от прихода весны после суровой зимней стужи, какую чувствовали все кочевники и странники. Не по ним была безопасность каменных домов, бани или обогреваемые полы. Хватало и смердящих костров, попон да пронизывающего холода.

Их души парили, словно ястребы, взрываясь от любви к этой земле.

Воинов удивила черная медведица, которая однажды вылезла из леса. После того как ее закололи, перевернули в траве и помолились о прощении духу Маленькой Сестры, обнаружили, что у нее было молоко. Мать спрятала детенышей подо мхом, зная о своей предстоящей смерти в тот день. Но воины стати искать, нашли медвежат и убили их: мех казался так хорош в подарок для девушек. Одного малыша оставили в живых — медвежонка с мокрым носом и с большими глазами, с огромными мягкими лапами. С тех пор он не отставал от людей. Кочевники завернули мясо двух других детенышей и матери и продолжили путь.

Маленькая Птичка понес медвежонка с собой, когда тот стал уставать. Заснув, зверь сильно помочился на шамана в качестве благодарности.

— Расскажи мне о Риме, — сказал Рваное Нёбо, улегшись на спину возле костра после того, как слишком плотно набил свой желудок мясом. Затем вождь рыгнул и потер округлившийся живот.

Аттила сел, скрестив ноги, и посмотрел в огонь. Он заговорил медленно и тихо:

— Царь царей из Палестины

Двум империям основы заложил.

Но правителю Востока

Уничтожить их жестоко хватит сил.

Несмотря на боль в животе, Рваное Нёбо сел или, по крайней мере, приподнялся на локте.

— Объясни.

— Это пророчество, римское пророчество. В первых строках речь идет о том несдержанном еврее, которого называют Христом, царем царей. Он заговорил о Рае и Аде. В Римской империи Его считают Богом.

— А тот человек был великим воином?

— Христос проповедует мир. Проповедовал… Сейчас Он мертв, хотя люди верят, что жив.

— На небесах?

— На небесах. Палестина… Это такая заброшенная страна, находящаяся далеко на юге. Племя, живущее там, называется евреями. Теперь этого мертвого бога-царя почитают по всей Римской империи.

— Хотя они и не евреи?

— Нет.

Рваное Нёбо выглядел все более и более обескураженным.

— Но ведь в Риме — римляне?.. Они не прислушиваются к проповедям Христа? Они же великие воины?