Книга Ночь в "Восточном экспрессе" - Вероника Генри

— Почему нет? — Арчи чувствовал прилив смелости и решимости. Он ощущал, как Джей подбадривает его сверху. У него голова шла кругом от безрассудства и собственной спонтанности. И от чего-то еще. От большого пылающего шара внутри, который побуждал его к действию.

— Ты сошел с ума. — Она недоверчиво смотрела на него.

— Я не сумасшедший, — отрезал Арчи. — Это самая лучшая моя идея за всю жизнь.

— У меня недостаточно одежды! — запротестовала Эмми.

— Мы можем купить одежду. — Арчи шагал к выходу, Эмми почти бежала за ним.

— Я записана к стоматологу на вторник, — убеждала она. — И мне нужно заплатить за телеантенну. И налог на машину…

— Это не важно. Все это не имеет значения. Это никуда от тебя не убежит. Важно — жить одним днем. Пока что. — Он повернулся к ней, обвешанный багажом. — Я не хочу возвращаться на ферму и разбираться с кучей документов. Я хочу приключений. Хочу чувствовать. Я хочу…

Он посмотрел на Эмми и не смог определить выражение ее лица. Но понял, что сейчас самый подходящий момент.

— Я хочу тебя, — сказал он ей.

Эмми застыла. Арчи посмотрел в пол. Он никогда не совершал столь импульсивного поступка. Никогда так не рисковал. Шум окружающей толпы ревом отдавался у него в ушах. Объявления о вылете и приземлении самолетов неразборчиво гремели где-то на заднем плане. Арчи зажмурился. Он жалел, что не может улетучиться отсюда. «Проклятый Джей, — подумал он, — ну и втравил же ты меня».

— Тогда ладно.

Эмми ответила так тихо и спокойно, что Арчи едва услышал. Открыл глаза.

— Что? — переспросил он.

Она кивнула:

— Давай так и поступим.

Шагнула к нему. Арчи бросил сумки и шляпные коробки. Эмми обняла его за шею.

— Никогда не слышала ничего более безумного, — сообщила она Арчи.

— Какая разница? — спросил он.

Пассажиры вокруг посмотрели на них с подозрением, когда Арчи подхватил Эмми на руки и закружил. В конце концов он поставил ее на пол и снова подхватил их багаж. Эмми пришлось бежать, чтобы, не отставая от Арчи, выйти из дверей, в которые они совсем недавно вошли. Пять минут спустя они, держась за руки, уже ждали речной трамвай, идущий в город.

— Слушай, — улыбнулась Эмми. — Нам нужно отправить и-мейл Патрисии.

— Боже, только не это, она захочет фотографий, — простонал Арчи.

— Но это же только справедливо, — настаивала Эмми. — В итоге если бы не агентство «Не теряй надежду»…

Она положила голову ему на плечо.

Арчи не ответил. К «Не теряй надежды» это не имело никакого отношения. Агентство было лишь посредником. Он привлек Эмми, защищая ее собой от ветерка, дувшего с воды.

— Спасибо, дружище, — прошептал он и представил Джея там, наверху, сидящего на облаке купидона двадцать первого века. Он был доволен, подмигнул и поднял за них бокал.

Позднее в тот день Райли вел моторную лодку — ее предоставлял отель, — возвращаясь с Бурано, где они с Сильви обедали в их любимом рыбном ресторане. Еще она купила моток кружев, которыми славился остров, и проявила при этом нехарактерную для нее скрытность, засунув их на дно сумки.

— Ни о чем не спрашивай, — предупредила она, грозя Райли пальцем, и Райли ухмыльнулся.

Перед самым причалом, куда должна была прибыть их лодка, они проехали под крохотным мостиком. На мосту стояла пара, обнявшись и целуясь так, словно они никогда не остановятся, совершенно не обращая внимания на окружающее. У Райли дрогнуло сердце, когда он узнал их. Это была пара из салона ожидания. Те, которых подвергли той жуткой фотосъемке. Те, которые желали оказаться за миллион миль друг от друга.

— Девушка со шляпами, — проговорила Сильви и улыбнулась, принимая на хранение еще одну тайну еще одного дня.

Райли заглушил мотор и быстро достал из сумки камеру. Он был профессионалом. Подготовился за несколько секунд. Идеально выстроил кадр: заходящее солнце вспыхнуло огненным шаром, заливая пару сиянием.

— Вот, — сказал он Сильви и щелкнул затвором фотокамеры, — классный снимок.

После путешествия

Адель без устали работала всю неделю, откладывая вещи, которые возьмет из Бридж-Хауса, когда наконец покинет его.

Ники привезла из Лондона пару посмотреть дом до официального выставления его на продажу. Они совершенно влюбились в Бридж-Хаус и сделали более чем щедрое предложение. Учитывая, что на поиски жилья для себя они дали Адели столько времени, сколько она пожелает, ей ничего не оставалось, как согласиться. Люди эти были очаровательны: энергичная молодая семья с тремя детьми-подростками от первого брака мужчины, поэтому они планировали использовать каретный сарай в качестве отдельной комнаты, когда переберутся сюда. Адель чувствовала, что оставляет свой дом в хороших руках, и хотя ей было тоскливо, конечно, тоскливо, она всегда была сторонницей того, что нужно вовремя двигаться дальше.

Правда, теперь, когда она знала, что у Имоджен все складывается хорошо, это не имело для нее значения. Внучка вернулась из Венеции светящейся изнутри. Адель была слегка шокирована ее сообщением о помолвке, но более близкое знакомство с Дэнни развеяло ее страхи. Адель как никто другой умела распознать настоящую любовь. Могла отличить ее от влюбленности. Они были единым целым, рассказывая ей о своих планах, переполненные возбуждением и энтузиазмом, перебивая друг друга. Имоджен собиралась переехать в коттедж «Жимолость», затем — открыть в Лондоне консультационную фирму с маленькой галереей при офисе. Еще они хотели наладить, привлекая свои знания и связи, оказание консультационных услуг по установке охранных систем для произведений искусства.

И они собирались устроить грандиозный прием по случаю показа миру «Возлюбленной»: ее торжественное явление станет идеальным поводом разрекламировать их новое дело. Картина останется драгоценностью в короне галереи, никогда не будет продана, побуждая клиентов, равно как и любопытствующих, прийти и увидеть потерянный шедевр Ребена Зила. Мир искусства будет взбудоражен домыслами и интригами.

Имоджен убедилась, что ее бабушка не против быть на виду у всего мира в таком виде, Адель и не возражала. В конце концов, в живых не осталось никого, кто мог бы узнать модель, позировавшую для «Возлюбленной». Она была уверена, что большинство посетителей бара Симоны, знавших о ее романе с Джеком, уже перешли в мир иной. И даже если один из них до сих пор жив и узнает Адель, что с того? Это ничего не доказывало. Прославить это произведение искусства было важнее, чем оградить личную жизнь. Адель была в этом уверена. Роман закончился сто лет назад.

Когда она шла по коридору со стопкой книг в мягких обложках, предназначенных для благотворительного магазина, на коврик у двери посыпалась почта. Поверх обычных счетов и каталогов лег белый конверт, надписанный черными чернилами острым почерком, с иностранным штемпелем. Мгновение Адель стояла, уставившись на него. Она не забыла письмо, пришедшее много-много лет назад, письмо, написанное бледно-бирюзовыми чернилами, которое перевернуло всю ее жизнь.