Книга Дорога затмения - Челси Куинн Ярбро

Недавно к сестре князя, Падмири, отправлен посыльный. Эту женщину иногда здесь зовут Манас Саттвой — за ученость и тягу к знаниям. Мне не доводилось встречаться и с ней, так как она живет в удалении от двора и после злосчастного мятежа прекратила со своим братом всяческие сношения. Падмири, кажется, не принимала участия в заговоре, однако здравомыслие учит нас, что все зло этого мира лежит между женскими бедрами, исходя из чего я не исключаю, что ее просто не сумели поймать за руку и потому подвергли опале. Письмо князя, мне думается, великодушный шаг к примирению. Впрочем, похоже, оно касается и какого-то инородца, недавно прибывшего в Натха Сурьяратас.

Вот еще новость. Раджа собирает очередной сход народных общин. В годину всеобщего недовольства ему это представляется важным. Он хочет разобъяснить своим подданным смысл своих повелений, всемерно подчеркивая при этом, что труд жителей даже самой маленькой деревушки играет для процветания края весьма важную роль. Ничего нового, собственно говоря. Обычно такие собрания проходят спокойно. Так будет и в этот раз, если только уже упомянутый Гюристар не попытается подлить масла в огонь. Сход обещает быть пышным, если прекратятся дожди. Впрочем, все думают, что к намеченному сроку они таки прекратятся, несмотря на ураган, потрепавший княжество неделю назад. Бывалые люди считают, что он повторится, но к этому все готовы, как и к многочисленным паводкам, в этом году — Аллах милостив даже к неверным! — относительно небольшим. И все же раджа планирует снабдить защитной системой ручьи, питающие здешнюю реку Шенаб. Нет защиты, кроме Аллаха, и подобные действия Датинуша свидетельствуют, что человек он, бесспорно, умный, но истинной мудрости в нем все-таки нет, ибо ее дает лишь правая вера.

Буду признателен, если в следующей почте из Дели будет упомянуто и о Персии. Я слышал, что воины Чингисхана облепили всю эту благодатную землю, как саранча, и что они кормятся трупами, источая отвратительное зловоние, поднимающееся до самых небес. Если это действительно так, то соседское горе должно потрясти и призвать к оружию всех верующих в Аллаха! Ведь Чингисхан этот, наверное, не человек, ибо даже самый одаренный воитель не может одной ногой попирать Золотую Империю, а другой топтать персидские города! Молюсь, чтобы твой ответ, о властитель, успокоил мой разум. Несомненно, произошла лишь какая-то пограничная стычка, а слухи ее превратили в набег, разросшийся в нездоровых умах до размеров вторжения.

Да ниспошлет Аллах тебе долгую, исполненную достоинства жизнь и множество сыновей. Мой долг — служить тебе в этом маленьком княжестве, равно как и в любом другом месте, куда ты сочтешь нужным направить мои стопы. Надо мной нет другой воли, кроме твоей, за исключением воли всемогущего и всемилостивейшего Аллаха!

Начертано в конце лета рукой Абшелама Эйдана.

Княжество Натха Сурьяратас над рекою Шенаб.

ГЛАВА 11

Глаза Тамазрайши светились откровенным призывом. Семнадцатилетняя, она еще не достигла расцвета, но Судра Гюристар ощутил в паху сладкую боль.

— Присядь, — сказала девушка, указывая на груду подушек. — Я велела принести нам чего-нибудь освежающего.

Смущенному Гюристару пришлось дважды откашляться, прежде чем он смог что-то сказать.

— Рабам не надо бы знать, что я здесь бываю.

Тамазрайши расхохоталась.

— Они хорошо вышколены и будут молчать.

Утопая в подушках, Гюристар потянулся к ней.

— Ты опять отвергнешь меня?

Тонкая ткань одеяния юной княжны была полупрозрачной и тонкой как паутина. Она позволила ему поиграть с холмиком между ее теплыми бедрами, потом отодвинулась.

— Не теперь, мой герой. Сначала нам предстоит обсудить кое-что, а потом… потом мы посмотрим.

— Прекрасно. — Он ощутил дрожь в руках и переплел пальцы. Глаза его жадно обшарили ее грудь.

— Скажи, командир, ты предан мне или нет? — Прелестница потянулась.

Гюристар обхватил плечи руками и, ощутив под пальцами выпуклость рубчика своей шелковой безрукавки, пришел понемногу в себя.

— Можешь не сомневаться, рани, — хрипло пробормотал он. Княжну — незамужнюю и ходившую под властью отца, — безусловно, не стоило так называть, но соблазн был слишком велик.

— Превосходно, мой страж. Всегда помни об этом. — Хлопнув в ладоши, девчонка громким голосом приказала: — Эй, там! Внесите напитки.

— Да, Шакти, — донеслось из-за двери.

Молодая рабыня вбежала в комнату и, поставив на пол поднос, поспешно ушла.

— Они называют тебя Шакти? — изумленно спросил Гюристар.

Имя это, применительное лишь к женщинам, символизировало любвеобилие, не имеющее границ.

Тамазрайши весело рассмеялась:

— Я очень нуждаюсь в твоей преданности, Судра Гюристар. Час испытаний близится. Я должна быть уверена, что ты сделаешь все, не задавая лишних вопросов.

— Я ведь уже поклялся тебя поддержать, — напомнил Гюристар, глядя, как ее бедра, то сжимаясь, то разжимаясь, комкают край покрывала.

— Ты по-прежнему настроен решительно? — В голос девушки вплелись твердые нотки, она вскинула маленькую головку и замерла в выжидающей неподвижности, словно ящерица или змея.

— Да. — Он решил не глядеть на нее, чтобы не отвлекаться от разговора. — Пора отомстить оскорбителям наших богов, чтобы вернуть земли, отобранные у нас исламскими псами. Твой отец — прости, я должен это сказать — ведет себя как предатель. Совсем недавно так называемому султану были отправлены деньги и драгоценности — очередная дань. Небо, кому мы платим? В старые добрые времена отсюда и до любой границы нашего государства нужно было дней десять скакать на резвом коне. Я плачу, глядя на то, во что мы превратились. В городах, захваченных султанатом, твои прадеды звались магараджами, им воздавались почести, каких твой родитель не знал. И не узнает, ибо склонен к бездействию, пока наша родина стонет под пятой Шамсуддина!

— Говоришь ты убедительно, но…

— Все это правда!

Брови девушки гневно сомкнулись. Безродный выскочка, как он смеет ее прерывать!

— Но я не уверена, встанешь ли ты рядом, когда я призову своих подданных сбросить ярмо, болтающееся на шее отца!

Она провела ногтями по шелку подушки, та издала тонкий зловещий свист.

Гюристар ерзал, пытаясь сесть поудобнее, его пах ломило, там все напряглось. Не следует, нет, конечно не следует смотреть на Тамазрайши, но, небо, возможно ли на нее не смотреть?!

— Да, — согласился он. — Да, разумеется. Ярмо… надо сбросить. Иначе нельзя.

Мимо него неслышно проскользнула девчушка-рабыня. Поставив поднос с фруктами и медовым отваром перед своей госпожой, она поклонилась и, медленно пятясь, скрылась из глаз.

— Твои рабы… гм… очень послушны.

— Так лучше для них же. — Княжна наклонилась к подносу. — Можешь взять что пожелаешь, — многозначительно проворковала она.