Книга Теннисные мячики небес - Стивен Фрай

Подходя к кухне, Оливер услышал мужской голос. Вот пропасть, подумал он. Дядя Джимми, черт бы его побрал!

Джимми, брат Джулии, был любимцем детей, но, как оно часто бывает с тем, что нравится детям, взрослым представлялся невыносимо скучным. Да и время подходящее, сообразил, взглянув на часы, Оливер. Дядя Джимми нередко «заскакивал» рано поутру, после того как самолет, которым он прилетал из Америки, садился, а до пробуждения делового мира еще оставалось скоротать несколько часов. Но его появление хотя бы проясняло загадку припаркованного у дома «лексуса» с шофером. Оливер соорудил на лице радушное выражение и распахнул дверь кухни.

Если бы Оливера попросили составить список из тысячи человек, которых он ожидал бы увидеть сидящими за его кухонным столом и показывающими фокусы членам его семьи, миллиардер от электронной коммерции Саймон Коттер в этом списке не значился бы.

– А вот и ты, дорогой! – произнесла жена. Коттер поднял взгляд от стола и улыбнулся.

– Доброе утро, сэр Оливер. Простите, что вторгся в вашу семью. Да еще и в такую рань. Ехал мимо в аэропорт и решил рискнуть – вдруг вы еще дома. Совершали пробежку?

Оливер, невесть почему застеснявшись своего спортивного костюма и головной повязки, кивнул.

– Большое удовольствие видеть вас, мистер Коттер. Если позволите, я заскочу наверх, переоденусь…

– Ну же, Саймон! Где он?

Индиа, младшая дочь Оливера, схватила Саймона за руку, ощупала его рукав и подергала за бороду.

– Ага. А где бы ты хотела, чтобы он оказался? Быть может, под сахарницей? В стойке для тостов? В газете?

– Под сахарницей.

– Ну хорошо. Загляни.

– Черт подери!

Оливер с удивлением отметил, что Руперт, уже закончивший Оксфорд и в последнее время ставший утомительно утонченным, таращит глаза и поерзывает от нетерпения точно так же, как и все остальные.

– Еще! Еще раз!

Ко времени, когда Оливер спустился вниз, в кухне уже вовсю шло чтение мыслей. Даже мать Оливера, сидевшая в кресле-каталке чуть в стороне от других, даже она, похоже, наслаждалась происходящим, если, конечно, можно считать надежным показателем количество слюны, сочащейся из уголков ее рта.

Джулия, дети и Мария – все они уже нарисовали каждый свое на листках бумаги и теперь теснились вокруг Коттера, театрально приложившего по пальцу к каждому виску и, собрав морщинами лоб, уставившегося в пол.

– Великий Коттини должен подумать. Он должен подуууумать… э-э-э… no desme la lata! – негромко бормотал Коттер.

Мария захихикала, удивив этим Оливера. Она что-то произнесла по-испански, и Коттер живо ответил ей.

– Мой дух-наставник открыл мне все! – объявил он после того, как поочередно вгляделся в лицо каждого из посмеивающихся, раскрасневшихся детей. – Оливия, поскольку она оччень умна и оччень красива, выбрала бы симпатичную лошадь, да? Я думаю, ты нарисовала лошадь.

Оливия развернула свой листок и показала всем нарисованную лошадь.

– Вообще-то это пони, – пояснила она.

Коттер хлопнул себя по лбу:

– О, как я глуп! Конечно, пони. Не лошадь! Пони! Прости меня, дитя, по утрам моя сила убывает. Теперь обратимся к Хулии. Хулия, думаю, выберет яблоко. Да. Вот тут я совершенно уверен. Яблоко. Наполовину съеденное.

Джулия развернула листок, и по кухне прокатился восторженный хохот.

– Хорошо. Мы кое-чего добились, да? Переходим к Руперту. Руперт существо одухотворенное. Сам Руперт этого пока что не знает, но он – самый одухотворенный из присутствующих. Руперт, я думаю, выбрал камин, в коем он видит символ своего пылко горящего сердца.

– Хрен знает что!

– Руперт!

– Прости, мам, но какого же черта?

– Теперь что касается Индиа. Индиа тоже очень красива, Индиа мудра, Индиа умнее, чем все ее братья и сестры, вместе взятые…

Оливер переглянулся с женой. Жена сияла, и он, кивнув, чуть улыбнулся ей.

– Итак, Индиа выбрала бы, я полагаю, предмет самый обманчивый. Но что, должен спросить себя я, есть самая обманчивая в мире вещь? Ничто. Ничто – вот самая обманчивая, самая нечестивая вещь в мире. Покажите мне ваш листок, о обманчивая и нечестивая дева.

Индиа, покраснев, развернула пустой листок и сорвала оглушительные аплодисменты.

– И наконец, сеньорита Мария. Что бы такое могла она нарисовать? Мария хорошая женщина. Мария добра. Мария благочестива. Мария нарисовала в цыпленка, я думаю, который является, как и она, благочестивым творением Божиим.

Уронив свой листок и перекрестившись, Мария залопотала на испанском, и Коттер ответил ей стремительным потоком слов. Мария поцеловала его и, хихикая, выпорхнула из кухни.

– Еще, пожалуйста, еще!

Коттер глянул на Оливера и улыбнулся.

– Боюсь, мне необходимо переговорить с вашим отцом. Дела! – таинственно прошептал он и глухо застонал.

Дети застонали в ответ и потребовали обещания, что он придет к ним еще раз.

– Поднимемся наверх, – Оливер повел Саймона к лестнице, – там нам не помешают.

– Великолепный дом. – Саймон одобрительно оглядывался по сторонам.

– Собственно, это дом моей матери.

– А.

Оливер заметил любопытный взгляд, брошенный Саймоном на смонтированный в лестничном пролете лифт.

– Несколько лет назад у нее случилось несколько ударов подряд. Разум не пострадал, однако…

– Как печально. И Мария ухаживает за ней?

– Да. Вот сюда.

– Благодарю вас. Очаровательная комната. У вас чудесная семья, сэр Оливер. Редкость по нашим временам.

– Просто «Оливер», прошу вас. Что ж, должен сказать, развлекли вы их здорово. Не хочется повторять их приставания, но как, черт возьми, вы это делаете?

– А, пустяки. – Саймон постукал пальцем по своим темным очкам. – Бумагу-то им я раздал. Все остальное, боюсь, очень скучная химия. Ничего больше. Вроде тех фокусов, к которым ваши ребята из МИ-6, полагаю, то и дело прибегали в прежние дни. Только детям не говорите.

– Даю слово. Но вот…

– Да?

– Я насчет сказанного вами об Индиа – что она умнее других. Это чистая правда, однако откуда вы-то это узнали?

– Ну, это само лезет в глаза. Глупость скрывать куда проще, чем мозги. Вы и сами наверняка это замечали.

– Что ж, тут вы попали в точку. Садитесь, пожалуйста.

– Спасибо. Вы, верно, гадаете, зачем я к вам заявился.

Оливер, который вот уж пятнадцать минут как кусал от любопытства язык, благодушно пожал плечами:

– Да, это определенно сюрприз. Приятный, уверяю вас.