Книга Вестники времен. Рождение апокрифа - Андрей Мартьянов

Одна из статей варварской Правды гласила: «Если кто ударит другого по голове так, что разобьет до костей, за одну поврежденную кость пусть уплатит 12 солидов; если две будут повреждены, пусть уплатит 24 солида; если три кости будут, пусть уплатит 36 солидов; если сверх того будет повреждено, не исчисляется. Но платится лишь при таком условии, что на дороге в 12 ступней шириной должна быть найдена такая кость, которая при бросании ее в щит заставила бы его звенеть; и сама мера шагов должна приниматься чисто из размера ступни среднего человека, но не руки».[27]

Наверное, именно поэтому германцы вызывали у римлян невольное уважение – тебе выбили из черепа кость, способную «издать звон» при падении на щит, а ты после этого еще и судиться задумал?.. Это вам не изнеженные патриции с Лигурийского побережья!

Постепенно в варварские законы вливались статьи римских кодексов, обогащая друг друга, складывались «конституции», главнейшая из которых носила имя Codex Justinianeus – великий император Византии Юстиниан Август и его придворный стряпчий Трибониан собрали все постановления сената Рима со времен древней Республики и указы императоров, объединили в единый свод и даровали народу так называемое «римское право», по которому судились и через пятьсот лет, и через тысячу. Но Юстиниан на этом не остановился. Были созданы универсальные справочники для судей, комментарии к законам, свод гражданского права и руководство для людей, обучавшихся юриспруденции. Преамбула Юстинианова Кодекса гласила: «Оружие и законы создают великую силу государства. Римляне превзошли в том все другие народы и возвысились над прочими племенами. Так было в прошлом, и с Божьей помощью так останется вовеки».

Великая восточная империя подарила рукописные и собранные воедино законы королевствам варваров, в любом университете Западной Европы обязательно присутствовала юридическая кафедра, адвокат, буде он даже низкого происхождения, предполагался весьма уважаемым человеком, а судились дворяне и простецы столь часто, что законодательная машина крутилась, не останавливаясь. Причем в трибуналиях участвовали не только люди.

Согрешившие против закона животные равным образом оказывались за решеткой, в зале суда, а потом, возможно, и на плахе. Самый известный случай произошел в 1165 году, в Бургундии – пойманного капканом волка, травившего овец и коров, засудили как матерого грабителя, убийцу и разбойника. Обвинение зачитывалось от полудня до заката, с перечислением всех невинных жертв, обстоятельств их гибели, показаний свидетелей и оглашением списка материального ущерба, нанесенного преступником владельцам погубленных животных. Волка приговорили к штрафу в пятьдесят ливров, а если он или его родственники не внесут требуемую сумму в течении суток – к смертной казни через отсечение головы.

Стая не поддержала сородича или просто не смогла набрать столь больших денег за короткий срок. При стечении большого количества зевак волка обезглавили на одной из площадей бургундской столицы Лиона. В назидание прочим.

Естественно, что приходилось регулировать и отношения между дворянством. Кто кому наследует, какие ленные владения передаются дочерям в качестве приданого, имеет ли право младший сын получить долю, какова рента с вашего графства или баронства, сколько вы обязаны отдать в казну, а сколько Церкви, можете ли вы завладеть частью земель умершей и бездетной двоюродной тетушки, а также унаследовать ее герб?.. Эпоха варварства давно миновала, мы люди цивилизованные и галантные, а потому, если вдруг возник спор, следует не хвататься за мечи, а благонамеренно обратиться к мэтрам королевским адвокатам.

Хуже всего приходилось королям, точнее, их личным законникам, на которых и ложилась вся тяжесть по ведению разбирательств. Если бы Людовик Французский после развода с Элеонорой Пуату в 1152 году не отказался по доброй воле от Аквитании, перешедшей ему в качестве приданого, случился бы судебный процесс века. Людовику пришлось бы доказывать свои права на огромное герцогство, размерами почти равное Французскому королевству, и еще неизвестно, чем закончилась бы тяжба. Аквитания – наследная собственность Элеоноры, но ее отец передал лен Людовику; Элеонора развелась, а по закону имущество супругов (если развод в королевской семье произошел по взаимному соглашению и без скандала) должно делиться напополам. Следовательно, королю принадлежит половина Аквитании, а Элеоноре, извольте видеть – половина Франции. Бывшая королева выходит замуж за принца Генриха и передает ему свои земли, опять же в качестве приданого. Людовик тоже претендует и не собирается сдаваться. Что дальше?

Француз понял, что перед ним неразрешимый казус, и, если он не отступится, придется применять последний довод королей – армию. Войны за аквитанское наследство так и не случилось: страх перед бумажной волокитой, способной затянуться на долгие годы, победил и Людовика, и его войско.

С королевой Иоанной, вдовой Вильгельма Сицилийского, дело вышло и сложнее, и проще одновременно. Приданое принадлежит супругам и никому более. По смерти одного из супругов оно переходит в абсолютную собственность оставшегося в живых. Никто другой претендовать на него права не имеет. Именно за эту формулу и уцепился Ричард Львиное Сердце, в законах не слишком-то разбиравшийся.

Верните Иоанне ее приданое! Ибо ее младшему брату не на что пойти в Крестовый поход…

* * *

– Спросите вашу тетушку, ваше величество! – Ричард говорил, едва сдерживая гнев. – Иоанна требует передать ей все ценности!

– Согласно договору, заключенному между мной и вдовствующей королевой, Иоанна забирает четверть приданого, а остальное уходит в казну Сицилийского королевства. Сир, я не могу понять природу ваших претензий… Если королева Иоанна чем-то недовольна или ее обидели мои слуги, пускай ее величество обратиться лично ко мне.

Танкред пытался вести беседу спокойно, что требовало изрядных усилий. Он действительно не понимал, с чего вдруг Ричарду Плантагенету попала вожжа под хвост и он неожиданно завел разговор о наследстве вдовы. Понятно, что Ричард опять поиздержался, но выбирать такой способ пополнения личной казны? Английский король в гостях, договоры между Иоанной и Танкредом его вообще не касаются, а сам сицилийский король вроде бы не давал повода для обиды со стороны старшей дочери Элеоноры Пуату. Может, Ричард из-за поражения на турнире так взъелся? Так с кем не бывает… В конце концов, он получил удар от благородного противника, и не какого-то там графа или барона, а от признанного всеми европейскими дворами и Папой короля!

Сын Элеоноры Аквитанской, в отличие от спокойно сидевшего в широком деревянном кресле Танкреда размашисто шагал по залу сицилийского замка и едва не брызгал слюной. Во-первых, ему позарез требовались деньги – через два дня подходил срок уплаты войску и кончалось продовольствие. На это надо было потратить около десяти тысяч фунтов. Во-вторых… Проклятый турнир! Танкред воспользовался тем, что солнце било в глаза Ричарда. Его поражение – лишь досаднейшая случайность! Если бы король Англии не пострадал при падении с коня, этот самоуверенный мальчишка Танкред признал бы поражение в пешем бою после первого десятка ударов! Какие теперь пойдут разговоры – «Ричард Львиное Сердце сдался Танкреду Сицилийцу!» Более всего англичанина оскорблял отказ Танкреда забрать по правилам его доспех, оружие и коня. Сицилиец попытался сделать благородный жест в адрес соперника, но тем еще больше разозлил обуянного тщеславием Ричарда. Побрезговал…