Книга Отряд скорби - Джерри Б. Дженкинс

Рейфорд сидел на краю кровати, слушал и не верил своим ушам. Николае Карпатиу все-таки сделал это. Он ставит под свой контроль основные средства массовой информации и тем самым получает возможность контролировать сознание большинства людей в сфере своего влияния, которая должна в ближайшем будущем охватить всю землю.

Телеведущий продолжал перечислять:

…компании сетевого вещания, «Глобал уикли», «Ньюс уик», «Ридерс дайджест» и еще длинный список других компаний.

Самым поразительным является реакция нынешних владельцев, которые как будто приветствуют привлечение нового капитала и заявляют, что они ловят на слове лидера Мирового Сообщества Николае Карпатиу, который обещает, что никакого вмешательства с его стороны в редакционную политику не будет.

Рейфорду пришло было в голову позвонить Баку. Но он наверняка знал обо всем еще до того, как это сообщение попало в выпуск теленовостей. Кто-нибудь из сотрудников «Глобал уикли» должен был поставить его в известность, либо он мог услышать об этом от кого-нибудь из сотен корреспондентов, приехавших в Израиль на церемонию подписания. Но могло получиться и так, что каждый подумает, что Бака уже проинформировали, и тот окажется в неведении, чего Рейфорд не мог допустить.

Рейфорд взялся за телефон, но в комнате Бака никто не ответил.

* * *

Плохо различимая в темноте толпа толклась на расстоянии порядка пятидесяти метров от Стены Плача. Останки нападавшего уже были убраны, а командир воинского подразделения объяснял представителям прессы, что он и его подчиненные не могли принять никаких мер «против двоих безоружных людей, которые никого не трогали, но напротив, стали объектом нападения».

Никто из стоявших в толпе не выражал желания подойти ближе, хотя фигуры двух проповедников еще можно было видеть в конце Стены в тусклом свете заходящего солнца. Они стояли неподвижно и молча.

Когда водитель доктора Циона бен-Иегуды подвез их к почти опустевшей стоянке машин, Бак захотел было спросить раввина, верит ли он в силу молитвы. Бак не сомневался в положительном ответе, но он собирался обратиться с молитвой о помощи ко Христу, и, пожалуй, не стоило задавать подобный вопрос ортодоксальному иудею. Поэтому Бак помолился молча.

Они с Ционом выбрались из машины и, огибая небольшую толпу, медленно и осторожно стали продвигаться вперед. Раввин шел, скрестив перед собой руки и обхватив ладонями собственные плечи. Заметив это, Бак не смог удержаться от того, чтобы не присмотреться к этой позе. Этот жест казался необычно благочестивым, даже униженно-смиренным, особенно учитывая высокое положение бен-Иегуды в религиозной академии.

— Сейчас я иду в традиционной позе почтительности и примирения, объяснил раввин. — Я хочу не допустить никаких ошибок, никакого недопонимания. Для нашей безопасности важно, чтобы эти люди знали, что мы идем к ним со смирением и любопытством. Мы не собираемся причинить им никакого зла.

Бак посмотрел в глаза раввину:

— По-моему, на самом деле мы до смерти напуганы и не хотим дать им хоть какой-то повод убить нас.

Баку показалось, что на лице раввина мелькнула улыбка.

— У вас свой способ называть вещи своими именами, — сказал бен-Иегуда. — Я молюсь о том, чтобы мы оба вернулись целыми и невредимыми и смогли обменяться впечатлениями.

«Я тоже», — подумал Бак, но ничего не сказал.

Неожиданно путь Баку и раввину преградили три израильских солдата. Бак полез было за своим журналистским удостоверением, но потом сообразил, что в этой ситуации оно не имеет никакого значения. Цион бен-Иегуда выступил вперед и серьезно и спокойно заговорил со старшим по-еврейски. Тот задал несколько вопросов, которые звучали уже не так враждебно, как сначала, даже с любопытством. В конце концов он кивнул, и они смогли пройти.

Бак оглянулся. Солдаты стояли неподвижно.

— О чем у вас был разговор?

— Они сказали, что проход разрешается только ортодоксальным иудеям. Я сказал им, что вы со мной. Меня всегда забавляет, когда светские военные пытаются поддерживать религиозные законы. Он напомнил мне о том, что произошло раньше. Я ответил, что мы имеем предписание и готовы пойти на риск.

— А мы готовы рискнуть? — беспечно спросил Бак. Раввин пожал плечами.

— Может быть, и нет. Но мы ведь все равно пойдем? Мы сказали, что придем, и никто из нас не откажется от этой возможности.

Они продолжали идти, а двое свидетельствующих смотрели на своих гостей, стоя у края Стены Плача, в пятидесяти футах от них.

— Мы направляемся к забору, там, выше по горе, — сказал раввин, указывая на противоположную сторону маленького здания. — Если они хотят встретиться с нами, они придут туда, и между нами будет только забор.

— После того, что случилось сегодня с нападавшим, от забора будет мало проку.

— Но мы не вооружены.

— А они знают об этом?

— Нет.

Когда Бак и бен-Иегуда приблизились к забору на расстояние в пятнадцать футов, один из свидетельствующих поднял руку, и они остановились. Тот заговорил. Не таким громким голосом, какой Бак слышал до того, тем не менее звучно.

— Мы подойдем ближе и представимся, — сказал он. Два человека медленно приблизились к железной решетке и остановились.

— Называй меня Эли, — сказал он, — а это Мойше.

— Он говорит по-английски? — прошептал Бак.

— По-еврейски, — ответил бен-Иегуда.

— Тихо! — сказал Эли резким шепотом.

Бак подпрыгнул. Ему вспомнилось, как один из этих двоих крикнул сегодня утром на раввина, чтобы тот замолчал, а через несколько минут другой человек уже лежал сожженный.

Эли показал жестом, что Бак и Цион могут приблизиться к ним. Они подошли к забору и остановились на расстоянии двух футов. Бака поразила их оборванная одежда. От нее исходил запах дыма, будто от близкого огня. В тусклом свете далекой лампы их длинные крепкие руки казались мускулистыми и мозолистыми. Ноги были босы.

— Мы не будем отвечать на вопросы, кто мы и откуда, — сказал Эли.

Цион бен-Иегуда кивнул и сделал легкий поклон. Бак сунул руку в карман и включил диктофон. Неожиданно Мойше подошел к самой решетке и прислонил к вей свое бородатое лицо. Он смотрел на раввина полузакрытыми глазами. По его лицу текли капли пота.

Он говорил очень спокойно, низким глубоким голосом.

— Много лет назад жил человек из фарисеев по имени Никодем, начальник иудейский. Подобно вам, человек этот пришел ночью к Иисусу.

— Эли и Мойше, мы понимаем, что вы пришли от Бога, — прошептал бен-Иегуда, — ибо никто не может делать то, что вы, если Бог не с ним.

— Воистину говорю вам: кто не родится свыше, не сможет увидеть Царства Божьего, — сказал Эли.

— Как человек может родиться, будучи стар? — произнес бен-Иегуда.