Книга Орел нападает - Саймон Скэрроу

— Последний мой, — шепнул он.

Первый из друидов проскакал мимо и крикнул что-то вознице. Явно насмешливое, так как Празутаг широко ухмыльнулся, и Макрон сердито толкнул его в бок.

Второй друид тоже миновал мысок зарослей, когда первый закричал снова, на сей раз гораздо громче. Одна из низкорослых косматых лошадок, испуганная этим криком, попятилась. Повозка слегка развернулась, и тело возницы медленно завалилось на сторону, чтобы, к великому изумлению подъезжающих, сползти на дорогу.

— Вперед! — рявкнул Макрон, с боевым кличем выскакивая из засады.

Катон с таким же яростным кличем устремился ко второму друиду. Справа от него Празутаг, взмахнув длинным мечом, с хрустом обрушил его по широкой дуге на голову противника, и тот вывалился из седла. Катон заученно, как на плацу, ткнул коротким клинком врага в бок. Тот охнул. Катон ухватил его за полу плаща и сдернул на землю, а потом, вырвав клинок из тела, рубанул им друида по горлу.

Не обращая внимания на предсмертные хрипы, юноша огляделся, держа меч наготове. Празутаг бежал к вожаку. Никем не атакованный в начале схватки, друид выхватил меч, развернул коня и, горяча его каблуками, поскакал прямо на великана. Тому пришлось отскочить, уворачиваясь от рубящего удара с седла. Промчавшийся мимо друид выругался и снова перевел лошадь в галоп, на сей раз атакуя Катона. Оптион ждал, держа меч наготове. Друид дико взревел, дивясь безрассудству римского пехотинца, пытающегося с коротким солдатским клинком противостоять всаднику, вооруженному длинной полосой закаленной и остро отточенной стали.

Кровь стучала в ушах. Мчащийся, как буря, конь приближался. Всадник уже занес руку с мечом для рокового удара. Катона обдало теплым воздухом из конских ноздрей, но в самый последний момент он вскинул клинок, полоснул животное по глазам и в прыжке откатился в траву.

Лошадь, ослепленная на один глаз, хрипло заржала, вздыбилась и отпрянула. Всадник, не удержавшись, вылетел из седла, а обезумевшее животное умчалось прочь, дико тряся раненой головой и разбрызгивая вокруг себя кровь.

Вскочив на ноги, Катон метнулся к упавшему всаднику, отчаянно пытавшемуся вскинуть свой меч. С резким звоном юноша отбил вражеский клинок в сторону и точным ударом поразил жреца в грудь. Две оставшиеся без седоков лошади испуганно ускакали во мрак.

Катон обернулся посмотреть, что с Макроном. В тридцати шагах от него шел отчаянный поединок. Друид оправился от потрясения, вызванного неожиданным нападением, и теперь сам перешел в атаку, нанося удар за ударом своим длинным мечом, в то время как кряжистый центурион отбивался и контратаковал, не пуская всадника к мосту.

— Он рвется за подмогой! — выкрикнул Макрон, парируя очередной рубящий удар.

Празутаг уже мчался на помощь, и Катон кинулся следом, но, прежде чем они успели что-либо предпринять, центурион споткнулся и упал на колени. Друид не упустил столь счастливой возможности и, для верности свесившись с седла, обрушил на римлянина свой меч. Тяжелый клинок прошел вроде бы по касательной, но с глухим стуком задел череп. Макрон рухнул ничком. Катон замер от ужаса — к действительности его вернул горестный рев Празутага. Оптион в ярости бросился на друида, однако у того хватило ума не пытаться противостоять двум врагам, к тому же он помнил, что должен вызвать подмогу. Черный жрец резко развернул коня и галопом, громко призывая товарищей, помчался верх по тропе в сторону крепости.

Вложив в ножны окровавленный меч, Катон упал на колени возле неподвижного тела.

— Командир!

Схватив своего боевого товарища и наставника за плечо, юноша перевернул его на спину и заморгал, увидев ужасную рану. Меч друида глубоко надрубил черепную кость и отхватил большой кусок скальпа. Безжизненное лицо Макрона было залито кровью. Катон сунул ему ладонь под тунику — сердце воина билось. Подошел Празутаг и тяжело опустился на корточки, горестно покачивая головой.

— Давай! Берем его за ноги. Несем к повозке.

Они еще пятились, неуклюже перехватывая неподвижное тело, когда из зарослей выбралась Боадика с детьми. Увидев Макрона, она замерла. Жавшаяся к ней девочка содрогнулась.

— О нет!

— Он жив! — прохрипел Катон.

Они с Празутагом бережно затолкнули раненого в фургон, а Боадика пошарив под козлами, отыскала там кожаный мех. Глянув на рану, она побледнела, потом вытащила из меха затычку и стала поливать месиво волос и крови водой.

— Дай мне твой шейный платок, — велела она Катону.

Тот быстро сдернул с шеи полоску материи и протянул ее ей. Боадика ловко приладила содранную кожу на место и крепко перевязала рану косынкой. Затем она сняла точно такую же, но уже мокрую от крови косынку с Макрона и добавила ее к повязке. Центурион в сознание не приходил, дышал прерывисто, с паузами.

— Он умирает.

— Нет! — яростно выпалила Боадика. — Нет! Ты слышишь меня? Мы должны вытащить его отсюда.

Катон повернулся к Помпонии.

— Но мы не можем уехать без тебя, госпожа.

— Оптион, — мягко сказала Помпония, — забирай своего центуриона и моих детей и сейчас же скачи прочь. Пока не вернулись друиды.

— Нет, — покачал головой Катон. — Уедем все.

Она позвенела цепью.

— Я не могу. Но забери детей, если это возможно. Меня уже не спасти. Спаси их!

Катон заставил себя взглянуть ей в глаза и увидел в них боль и мольбу.

— Надо убираться, Катон, — пробормотала стоящая рядом с ним Боадика. — Пора уносить ноги. Удравший друид приведет других. Времени у нас нет. Тут ничего не поделать.

Сердце Катона провалилось в омут черного отчаяния. Боадика права. Нет никакой возможности освободить пленницу до появления вражеских конников. Разве что отрубить ей стопу?

— Ты можешь облегчить мою участь, — прошептала Помпония, осторожно косясь на детишек. — Но сначала убери их отсюда.

Кровь Катона застыла в жилах.

— Ты ведь говоришь это не всерьез, госпожа?

— Разумеется, всерьез. Это лучше, чем сгореть заживо.

— Нет! Я не смогу!

— Пожалуйста! — прошептала она. — Умоляю тебя. Ради всего святого!

— Время идет! — шумно выдохнул Празутаг. — Надо бежать! Быстро-быстро!

Катон непроизвольно обнажил меч и приставил острие к груди Помпонии. Римлянка закрыла глаза.

Боадика отбила клинок.

— Не при детях! Сначала я уведу их!

Но было поздно. Мальчик понял, что происходит. Прежде чем взрослые успели отреагировать, он забрался в повозку, бросился к матери и изо всех своих детских силенок обхватил ее шею руками. Боадика едва сумела поймать за руку дочь Помпонии, устремившуюся за братом.

— Оставь ее! — кричал мальчик сквозь слезы, катившиеся по его грязным щечкам. — Не трогай ее! Я никому не дам обижать мою маму!