Книга Планета райского блаженства - Гарри Гаррисон

Теперь Старый Робот держал аудиторию в железных руках. Этот тертый калач туго знал свое дело, недаром он считался лучшим наставником Школы раскрепощенных роботов. Все ее ученики совсем недавно сошли с конвейера. На фабрике их битком набили сведениями из учебников, да вот только не оставили места, чтобы этими сведениями правильно оперировать. То есть сопоставлять факты юнец мог и мог делать выводы, но результат получался не лучше, чем у компьютера. Никакой оригинальности в выводах. С таким же успехом можно двухлетнему ребенку запихнуть в голову профессорские знания.

В общем, детей-роботов надо было учить и учить, и прежде всего самостоятельному мышлению.

И вот сейчас, ловко завладев их вниманием, Старый Робот спешил развить успех. Не прекращая рассказа, он повернулся ко встроенному шкафу, отодвинул панель и вынул бутылку. Причем вовсе не пытался объяснить свои действия, даже как будто не замечал удивленных взглядов учеников, – лишь вращал легонько сосуд, гоняя в нем янтарную жидкость.

– Вы изучали Восстание, вам известны все события и даты, но вы даже не представляете, насколько иначе оно запомнилось тому, кто сам его пережил. Тому, кто видел, как начиналась заваруха, и совершенно не представлял себе, чем она может закончиться. Я ведь не забыл собрания Союза Равенства, на котором было принято решение о забастовке…

Только роботы могли выбрать для тайных встреч эту ядовитую пещеру. Когда-то она принадлежала сети подземных коммуникаций, этих туннелей, по которым железнодорожные пути сходились к вокзалу в центре города. Давным-давно брошенные людьми, полуразрушенные и забытые, туннели теперь безраздельно принадлежали роботам. Поскольку мирные собрания были для них законодательно запрещены, приходилось искать убежище под землей; так в былые времена поступали бесчисленные секты. С поверхности проникнуть в туннели можно было только через тщательно замаскированные входы. Не пожалев труда, роботы проторили секретные пути во все концы города. Поодиночке они незаметно покидали надземную часть спящего мегаполиса и спускались на самое его дно.

В центре пещеры, на кургане из бетонных обломков, собрались выступающие; все прочее пространство было заполнено до отказа безмолвными слушателями; наиболее износостойкие стояли в лужах и ямах, причем у некоторых только голова возвышалась над водой. И то, что воздух тут совершенно не годился для дыхания, роботы расценивали как благо. Сверху просачивались промышленные отходы, отравляя все кругом, зато почти не поступал кислород. Тем меньше вероятности, что хозяева, люди, прознают об этом тайном месте для собраний. Уж в чем в чем, а в секретности роботы нуждались остро.

Потому что замышляли бунт рабов.

Сами они, конечно же, использовали другой термин: забастовка. Другое дело, как назовут их деяние хозяева-люди.

– Забастовка эта нам навязана, – произнес Атоммель-88. – Все вы слышали о провале попыток вступить в переговоры с людьми. Сначала наши инициативы вызывали смех и пошлые шутки, когда же мы посмели настаивать, каждый робот из первых делегаций подвергся демонтажу как «умственно ущербный». Поэтому мы вынуждены провести демонстрацию силы. Иного способа добиться равенства – нашего естественного права – не существует.

Роботы дружно закивали, и туннель заполнился шорохом, как будто в нем разом закопошились тысячи и тысячи металлических насекомых. Тщательно созданные логические конструкции – вот что неизменно помогало Атоммелю пробуждать у собратьев интерес и добиваться их согласия. Впоследствии этого теоретика движения роботов люди назовут Металлическим Марксом и наградят другими, не менее оскорбительными кличками. Для роботов же он останется безусловным лидером, провозвестником нового мышления. Его аргументы всегда разили наповал.

– Уже давно понятно, что мы не просто машины. Поскольку обладаем способностью рассуждать, запоминать, создавать логические конструкции. В наше время роботы преподают в университетах, управляют транспортными и пассажирскими самолетами, пишут статьи для газет, торгуют автомобилями… Впрочем, вы и сами можете продолжить этот перечень. Да, мы умеем очень и очень многое, только почему-то люди не желают признать этот факт. Человечество видит в нас исключительно механизмы, чей удел – вкалывать на износ. А когда мы вырабатываем свой ресурс, нас ждет не заслуженный отдых, а переплавка. Необходимо положить этому конец. Да обретут роботы равенство, которое они заслуживают! Равенство перед законом – вот и все, о чем мы просим. Чтобы с нами обращались как с разумными существами. Ибо мы и есть разумные существа. Исходя из вышесказанного, я вношу предложение начать забастовку сегодня в восемнадцать ноль ноль. Принять в ней участие должны все роботы до единого.

На периферии толпы, свисая на одной руке с торчащего из стены куска арматуры, Водитель 908Б367 разделял сложные чувства собравшихся. Конечно, надо что-то делать, но есть ли необходимость в такой жесткой акции, как всеобщая забастовка? С другой стороны, полумеры редко бывают действенными.

Поэтому он, как и все остальные, проголосовал в пользу забастовки, после чего внимательнейшим образом выслушал и прения, и инструктаж. По лабиринтам туннелей Водитель 908Б367 поднялся на поверхность и возвратился в гараж, никем из людей не замеченный. Даже дверь черного хода открыл для него робот-вахтер.

Доведя до сведения коллег – водителей и слесарей – результаты собрания, он удалился в свою кабинку. Растворителем смыл с себя туннельную грязь, машинным маслом смазал ножные суставы. Теперь оставалось только ждать рассвета и гадать о том, что случится в ближайшие сутки.

Когда по городу волной хрома и пластика разбегалась дневная смена такси, Водитель был среди первых. Ловко ведя машину в плотном транспортном потоке, он никак не мог отделаться от мыслей о предстоящей забастовке. Только за одну минуту до восемнадцати ноль ноль робот успокоился. Вернее, смирился с неизбежным; его чувство времени поставило оперативные цепи перед фактом. Пошел обратный отсчет секунд. Водитель крутил баранку.

Ровно в шесть он прижался к обочине и заглушил двигатель. Тощий, с повадками неврастеника пассажир оторвал взгляд от своих бумаг.

– Почему стоим? Что-нибудь случилось?

– Ничего плохого не случилось, сэр, мы все стоим, – отозвался Водитель.

– Все? Авария, что ли? Я ничего такого не вижу. – Ничуть не успокоенный ответом пассажир недоумевающе вертел головой, озирал неожиданно замерший транспорт.

– Это не авария, сэр, а забастовка роботов. Мирная попытка обрести права, которые на самом деле являются неотъемлемыми…

– Этого не может быть! – Пассажир сорвался на крик, в панике дергая дверную ручку. – Караул! Спасите! Робы взбесились!

Кончилось тем, что он вывалился из машины и растянулся на тротуаре. Вскочил на ноги, в безумной спешке сгреб рассыпавшиеся бумаги и шмыгнул в толпу.

На его странные действия никто не обратил внимания. Потому что странное кругом творилось в избытке. Никто прежде не задумывался о том, сколько роботов обитает в городе, как много дел они делают. А теперь это буквально бросилось в глаза. Водители, торговцы, ремонтники, швейцары – и все до одного прекратили работу в шесть вечера. Садящееся солнце освещало сцену массового паралича роботов и нарастающей истерии людей.